Сегодняшняя жизнь и бытие человека насыщено самыми разными звуками, среди которых несомненно доминируют звуки человеческого голоса. Нетрудно констатировать звуковую форму бытия, но понадобилось бы много усилий, чтобы опровергнуть это утверждение. Культура и история теперешней жизни людей пронизана звуковой и речевой разноголосицей. Метафора «человека звучащего» может показаться вызывающей. Но корни ее в «человеке говорящем». Может быть, в голосе человека и в его вслушивании в собственное бытие, философский голос оказывается одним из самых высокоспецифичных, индивидуально-личностных, обладающих как поразительным разнообразием своей жизни, так и уникальностью, с которой связываются трудности его восприятия и понимания. Один из главных вопросов в обсуждении темы «звучащая философия» — это вопрос о том, каким образом отвлеченное философское рассуждение — текст, превращается в коммуникативный акт и наделяется конкретным смыслом. Другими словами в качестве предмета обсуждения, я имею в виду живую ткань философской речи, которая позволяет любому философскому тексту выполнить актуальную коммуникативную задачу. Напомню, что, например, Бахтин и другие говорили о речевых жанрах, природа которых определяется характером общения и характером сообщаемой информации (обменом информации). По существу, жанры философской речи весьма разнообразны и их роли (функции) зависят от конкретного коммуникативного поведения философа, от информации, которую он предлагает для обмена (обсуждения, передачи, сообщения). Каждый философский [226] текст обладает собственным голосом. Чем дальше от нас отстоит текст, тем труднее воспроизвести и услышать живой голос его автора. Произнося какой-то текст, мы даем возможность его автору заговорить с нами, оживляем его. Голос как убежище мысли и сама мысль.
Безусловно, все, что я сказал можно воспринять с некоторой долей серьезности. Сам язык, стиль философской речи как коммуникативного поведения не менее разнообразен, чем другие жанры речи. Но, по-видимому, звучащая философия еще никогда не была предметом специальных интересов философии языка, как особой области философско-лингвистического знания, ответственного за изучение любой семиотики, семантики, синтактики и прагматики философского звука. С сегодняшней поры философа, не способного воспринять звуковой характер языка философских текстов, можно считать примером вопиющего анахронизма. Несомненно, область философской коммуникации должна стать предметом пристального внимания и вызывать творческий интерес.
Любой акт звучания обнаруживает себя в информационных признаках, в коммуникативном контакте с адресатом, осуществляется по определенным правилам кода и в конкретных условиях (контекст ситуации), а также отличается коммуникативными возможностями адресанта. Таким образом, в терминах философии языка можно утверждать, что, во-первых, звучащий текст является носителем философской информации с присущими ей концептуальными, образно-чувственными, эмоциональными, волевыми и мнемическими качествами. Во-вторых, воспроизведение философских текстов в речевых актах подчиняется правилам кодов произношения (фонетики), порядка (синтаксиса) и смысла (семантики). В-третьих, звуковая вербальная речь предполагает установление коммуникативных контактов между отправителем (говорящим автором) и получателем (слушателем). Именно отношения контакта способствуют распознаванию, декодированию и пониманию звучащего текста. В-четвертых, звучащий текст находится в тесной корреляции с контекстом коммуникативной ситуации, который может ассоциироваться с конкретной культурно-исторической (историко-философской) традицией. Во всяком случае, реальность общения и коммуникативное поведение говорящих и слушающих свидетельствуют о наличии таких корреляций.
[227]
Специфичность философской речи в значительной мере заключается в том, что в ней осуществляются вербальные преобразования самой формы философского текста. Поэтому философское рассуждение зачастую самодостаточно, трудно доступно другому человеку, тому, кому оно адресовано, и непрозрачно для него. В этом оно чем-то сродни эстетико-поэтической функции (по Якобсону) общения (функции общения ради общения). Это качество философской речи, согласно Канту, отличается эстетической нецелесообразностью. Действительно, философская речь страдает не только эстетической, но и практической нецелесообразностью. Философское рассуждение развертывается ради других, следующих за ним рассуждений. Можно ли определить целесообразность рассуждений о смысле жизни? Конечно, в разных философских направлениях и, соответственно, в разных жанрах философской речи поэтическая функция, а еще ее называют фатическая функция (фатика в отличие от информатики), заметно варьируется. Например, в прагматической речи фатические признаки нивелируются до минимума. Тогда как в феноменологии или герменевтике фатическое качество речи трудно переоценить.
Особенно драматичная ситуация может возникнуть с восприятием звучащей речи, т. е. с ее слушанием. Дело не только в том, что сам по себе процесс слушания — это перцептивная активность, чрезвычайно напряженная (проблема распознавания, как фонемы, так и семемы) и ограниченная во времени. Начальный момент звуковой вербализации можно просто не услышать. Слушающий находится в постоянной готовности, предвосхищая то, что он может услышать. Каждый из нас располагает готовыми схемами распознавания речи. Восприятие философской речи (впрочем, как и любой профессиональной речи) предполагает сформировавшиеся схемы ее распознавания и понимания. Конечно, надо принять во внимание, что ни один слушатель не может твердо знать, что он сейчас услышит. Его предположения могут быть опровергнуты. Ведь мы слышим не просто речь, а воспринимаем ее содержание.
«Сухой», «мертвый» текст философии отличается от живой философской речи свойствами динамики, ритма и многими риторическими качествами, изобразительностью, иносказательностью (метафоричностью) и т. п. Так, ритмический характер звучащего дискурса задается параметрами коммуникативных контекстов жизни [228] (событийными, прагматическими — полезность/вред, целенаправленностью, интерактивностью и интертекстуальностью). Одна только интенциональность речи воплощает в себе не только предметность (информационно-когнитивные качества) и силу (энергетические качества), но и регулятивные качества (цель, результат, искомая цель), зависимость от традиции (культура, история философии). В свойствах изобразительности речи проявляются, например, телесные способности человека (артикуляция, жесты, мимика, движения, позы), образно-чувственные приемы (наглядные образы, схемы, интонации), эмоциональный строй (переживания, оценки, страдания, страсти). Эти и другие качества создают не только эффект изобразительности живого голоса и живой речи, но и повышают их коммуникабельность. Тот, кто слушает, находится под непосредственным воздействием звука-речи. Его тело резонирует, откликается на звук. Звук обладает суггестивным воздействием, очаровывая его своей магией. Правда, далеко не всякая философская речь преследует суггестивные, игровые или риторические эффекты. Но без них вряд ли можно надеяться на полноценное восприятие вербального состава звучащей речи говорящего философа. Вообще, фигура говорящего философа в аудитории требует особого обсуждения. Трудно представить философа, «жгущего глаголом сердца людей». Но ведь не секрет, что и речь философа может пробуждать страсти слушающих людей. Тайны суггестии, игры и риторики голоса составляют его алхимический капитал, возможности которого могут быть неограниченными. Остается только догадываться, «как голос отзовется наш».
Голос — не только инструмент мысли и сама мысль, но также используется как средство власти, когда его повышают или понижают. Поэтому не худо было напомнить, что голос каждого из нас позволяет выразить наше состояние духа. Именно в голосе раскрывается характер человека (как прекрасные, так и отвратительные черты, как трагическое, так и комическое его обладателя). У нас историю философии превращают в такое занудство с помощью голоса, что отбивают всякую охоту заглянуть в историю культуры и сопереживать с ее персонажами, прожить с ними мгновение. Голос — это способ передачи жизни и проникновения в ее смысл, это оценка и переоценка как переживание и сопереживание событий, людей, благодаря его разнообразным цветовым и тональным ресурсам. [229] Бытие человека — в звуке, цвете, ритме, тонах и оттенках, язык которых сказочно богат. Голос открывает душу и проникает в душу слушающего человека. Коммуникативная гармонизация с помощью голоса вряд ли достижима. Но стремление к ней вполне реально, ибо голос живой речи остается единственным средством приближения (преподнесения) истины. Только с помощью звучащего слова можно надеяться на проникновение в тайны человеческого бытия. Звучащая философия любви в голосе Сирано де Бержерака наглядное тому подтверждение.
Добавить комментарий