Понятие образования можно разделить на два поля: поле культурное, носитель научного и культурного капитала, и поле социальное, в данном случае — социальный институт образования. Я бы хотела рассмотреть именно последнюю составляющую понятия образования — социальный институт — через его внутренние и внешние пространственно-временные структуры.
Социальный институт образования несет функцию именно образования (вне зависимости от первоначального значения этого слова), формирования субъекта социальной реальности. Учащийся (образ-ующийся) вводится в пространственно-временной континуум социума или, по Б.В. Маркову, осваивает «образ общественного тела». Говоря об институтах образования, Марков замечает — «они (институты — Е.Ч.) выполняют роль производительных и дисциплинарных пространств, в которых происходит превращение школьника и студента с его органическими склонностями к свободе, смеху, с его инфантильными желаниями в личность, способную к усидчивости и вниманию». Возможность понимания такого процесса может, по-моему, дать анализ символов иерархизации, интериоризированных в структуре внутреннего полевого пространства образования.
Пример такого анализа можно найти у П. Бурдье в его исследовании социального пространства и генезиса классов. Рассмотрим построение пространства класса-аудитории для учебных занятий. Говоря о школьном пространстве, Бурдье отмечал, что в возвышенности учительской кафедры по отношению к местам учеников следует искать конвертированные социальные структуры, в данном случае оппозицию верх-низ. Можно более детально исследовать связь социальных диспозиций с организацией учебного (образ-овательного) пространства. Например, порядок размещения учащихся за партами можно трактовать как интериоризированный элемент не вертикальных, а горизонтальных диспозиций: ты имеешь [138] производственное пространство, соразмерное пространству соседа (Другого), ты приспосабливаешься к действию в принадлежащем тебе пространстве и распознаешь границы, за которыми начинается пространство Другого. Именно так, проводя аналогию с ориентированием в социальных структурах, можно, говоря словами Кондорсе, «точно узнать объем личных прав человека и тех прав, которые социальный строй дает всем по отношению к каждому». Символы власти интериоризируются не только в оппозиции верх-низ. Учитель не только (и не всегда) возвышается над учениками, он обладает пространством, не ограниченным пространством Другого, сидя за столом или стоя перед классом; он может стоять на месте, а может позволить себе прохаживаться по произвольно выбранным траекториям — он не прикован к месту, а именно такая прикованность, отсутствие пространственной мобильности у Бурдье рассматривается как непосредственный знак низкого социального положения в оппозиции власть над пространством и власть пространства.
Для более ясного понимания использования пространственных структур для формирования субъекта, востребованного данным социальным полем, можно сделать исторический и сравнительный анализ генезиса институционализированных систем, однако я ограничусь несколькими замечаниями.
Такая легендарная форма обучения в Древней Греции как прогуливание по садам Ликея вместе с учителем может быть интерпретирована как отсутствие востребованности субъекта иерархизированных производственных структур в среде античной аристократии, или — как отсутствие собственно этих структур, которые могли бы интериоризироваться в пространстве образования.
Если рассматривать такой институт как армия, то прежде всего становится заметной роль пространственных структур как основного дисциплинирующего элемента, направленного на формирование человека — объективной единицы, инкорпорированной в строго иерархизированную систему подчиненных связей, приближенной к механизму, отлаженность которого гарантирует достижение поставленной перед ним цели.
Аналогия с механизмом возникает и при таком выражении как «государственный (бюрократический) аппарат», само собой здесь подразумевается инкорпорирование строго иерархизированной и «отлаженной» структуры вертикальных и горизонтальных диспозиций — «винтиков».
[139]
Говоря о пространственных структурах как составляющей того или иного поля, разумеется, следует упомянуть и о второй его неотъемлемой координате, а именно, о структурах временных. Социальный институт образования имеет целью также освоение учащимся доминирующей социальной темпоральности, — именно таким путем как приспособление к графикам, расписаниям и режимам, привыкание в течение определенного времени находиться в фиксированной позе, предназначенной для производства интеллектуальной деятельности (сидя за столом), как практика умения использовать перерыв между занятиями, или — планировать процессы во времени по продолжительности и последовательности, а также как вырабатывание способности освоения определенного количества информации в определенный срок. Таким образом учащийся овладевает практикой временного планирования в рамках современной темпоральной доминанты.
Завершить свое краткое исследование интериоризации властных символов во внутреннюю пространственно-временную структуру социального института образования мне хотелось бы следующим замечанием П. Бурдье: «Институция … может быть завершенной и полностью жизнеспособной лишь тогда, когда устойчиво объективируется не только в предметах, т.е. в логике какого-либо отдельного поля, трансцендентной единичным агентам, но также и в телах, т.е. в устойчивой предрасположенности признавать и выполнять требования, присущие данному полю».
Внешние пространственные структуры поля образования относятся к его взаимодействию с другими социальными пространствами. В частности, хотелось бы сказать, что называется, несколько слов о том, какую связь с рассматриваемым мной институтом находят современные интегральные процессы, связанные со структурной переорганизацией общества и, в частности, с планетарным социальным метаболизмом — глобализацией.
Скачкообразное расширение образовательных структур — не только в плане общеобязательного или даже вузовского образования, но и в плане факультативного — повышения квалификации или обретения новой, обучения на всевозможных курсах, — требует своего осмысления в схеме принятого нами пространственно-временного анализа.
Возможность в сжатые сроки обрести второе высшее образование, обучаться заочно и неограниченно дистанцированно, — [140] без отрыва от установленного временного распорядка, в условиях гибкого графика, обучаться практически на дому — на это направлены современные средства новых технологий, и это подтверждает адаптацию социальной сферы образования к функционированию в рамках доминирующей темпоральности, которую М. Кастельс обозначает как вневременное время или доминантную форму социального времени в сетевом обществе.
Следует отметить такой феномен современной реальности, как институционализация системой образования ансамбля практик, ранее принадлежавших хозяйственно-бытовой, личной, а также сакрально-маргинальным сферам. Здесь речь идет в первую очередь о различных негосударственных, факультативных образовательных системах — различных курсах и семинарах. Курсы дизайна интерьера, макияжа и создания имиджа, а также ведовства, магии и ясновидения, семинары по улаживанию семейных конфликтов и тренинга собственной обаятельности и привлекательности являются ярким примером экстериоризации и присвоения институтом образования незадействованных ранее практик через их институционализирование путем производства соответствующих лицензий, званий, свидетельств, дипломов и тому подобных институционных символов. Таким образом налицо экстенсивное разрастание социального поля образования через захват новых пространств человеческого бытия.
Важнейшим фактором иерархического различания является способ конструирования социальным институтом своего функционального пространства. Бурдье, говоря об инкорпорации властных структур в пространственные поля, отметил, что социальная престижность места для жилья определяется по тому, насколько близко от него расположены места предложения общественных благ и удовлетворения потребностей и насколько оно удалено от местопребывания нежелательных социальных явлений. Эта тенденция мгновенно прочитывается при сравнении московских жилых комплексов, предназначенных для высших слоев общества (комплекс включает коттедж, бассейн-спортзал, магазин, ресторан, кинозал и часовню, и обнесен высокой стеной) с жилым комплексом МГУ: столичный Университетский комплекс включает в себя библиотеку, столовую, бассейн-спортзал и т.п. сферу услуг, позволяющую учащемуся за все время обучения не покидать стен Университета. Высокий социальный статус (символический капитал) МГУ таким образом интериоризировался в интеграции пространственных структур.
[141]
Вновь возвращаясь к факультативному образованию: обучение на языковых курсах методом погружения в языковую среду с выездом зарубеж также включает в себя экскурсии, дискотеки, спортивный отдых, рыбалку и многое другое, за что служит также способом «пристройства» ребенка на время каникул.
Вышеописанный феномен структурированной многофункциональности, конструируемой социальным институтом образования, имеет одну любопытную аналогию. Такой же структурированной многофункциональностью, полионтичностью обладает мультимедийный гипертекст — одно средство служит выражением множества сообщений в произвольно установленной темпоральности.
Подводя итог всему вышеизложенному, можно констатировать следующее: институт образования как социальное поле формирует востребуемого властной системой субъекта, реализуя стратегии своих внутренних пространственно-временных структур; в социальном поле института образования на данный момент наблюдается экстенсивный рост за счет присвоения пространств незадействованных ранее практик, причем экстериоризация нового пространства порой осуществляется не за счет передачи ему научно-культурного капитала, а за счет передачи лишь его символов — таким образом новые поля системы образования формируются вокруг симулякров и образуют виртуальные пространства образования.
Добавить комментарий