Кинематографический анекдот

[129]

Анекдот, как известно, один из жанров устного творчества. Как всякий жанр, он имеет свои определенные характеристики, законы, приемы, методы, «выделяющие одни произведения из массы других, материал, который ими обрабатывается, композиционные системы, которые свойственны жанру» (Э. Арнольди. Авантюрный жанр в кино. Л-М., 1929. С. 6). Кинематографический анекдот — совершенно особая разновидность этого жанра. Чаще всего он рождается из сюжетных сплетений приключенческого, авантюрного фильма. Сутью авантюрного жанра в кино была и есть авантюра, приключение, раскрученные необузданной фантазией создателей фильма, причем «авантюрность зиждется на действенности»… (Э. Арнольди. Указ. соч. С. 7). Эта действенность обусловливает доминирующее значение событий в фильме. Событие, приключение, действие делает человека героем. В анекдоте реальная действительность всегда соседствует с «фантастической не-реальностью».

Фантастический сюжет анекдота никого не смущает, так как слушатель уверен, что его содержание «раскрывает» определенную идею, которая выражается порой в совершенно невероятных событиях, смешных, нелепых и странных действиях и словах героев рассказа. Итак, событие и герой объединяют авантюрный, приключенческий фильм и кинематографический анекдот. Но событие в обоих случаях необычно. Карнавальность происходящего — важная характеристика любого, в том числе и кинематографического анекдота. Особенность кинематографического анекдота в том, что его герой часто связан с каким-то определенным кинематографическим героем, чаще всего с харизматическим, популярным и любимым зрителем. Несомненными рекордсменами в этом смысле являются Чапаев и Штирлиц и сопутствующие им персонажи — Петька, Мюллер и другие. Но самое интересное заключается в том, что авторами фильма они вовсе не замышлялись как герои комедийные и сатирические. Напротив, большинство из них — это национальные герои и патриоты. В устном же фольклоре они мифологизируются, а в пространстве анекдота, являющегося фрагментом культурного пространства, начинают жить собственной жизнью и становятся частью национальной смеховой культуры.
[130]

Анекдот не может быть феноменом культуры, если он не приобретает статуса произведения искусства. Как всякое искусство, он рождает специфический художественный образ, характерными чертами которого являются мифологичность, карнавальность, диалог, игра. Без игры нельзя «сочинить» ни одного анекдота. Безымянный сочинитель, ведя диалог со слушателем, предлагает играть по его правилам, увлекает, смешит, а иногда заставляет и призадуматься. В анекдоте видна игра мысли и фантазии. Так же, как в авантюрном кино «требуются специфические методы заинтересовывания зрителя, захвата его внимания» (Э. Арнольди. Указ. соч. С. 9), так и в анекдоте существуют определенные правила «действенности», когда «действие должно неизменно нарастать от начала к концу с некоей кульминационной точкой перед разрешениям финала, развязкой» (Там же). «Методические статусы жанра» очень похожи.

Специфической формой кинематографического анекдота являются киноцитаты. Киноцитаты возникают благодаря тому, что обозначается термином «литературная кинематографичность». Конечно, не все киноцитаты становятся анекдотами. Все зависит от жанра фильма, его сценария и исполнителей. Как правило, киноцитаты ярче, интереснее и смешнее, когда они метафоричны, когда киноцитата есть кинометафора. В жизни, как и в литературе, реализуется так называемая сценарная модель общения, и этим мы обязаны кинематографу. Некоторые кино- и телефильмы буквально «растасканы» на цитаты. («Двенадцать стульев», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Джентльмены удачи», «Белое солнце пустыни», «Семнадцать мгновений весны», «Ирония судьбы», «Место встречи изменить нельзя» и многие другие). Каждая из этих киноцитат — метафор становится крылатым выражением, «самым коротким анекдотом». Кинематографические образы проникают в нашу разговорную речь, легко усваиваются и с удовольствием поглощаются массовым сознанием. Названия многих фильмов «нацелены» именно на такое восприятие («Особенности национальной охоты», «Особенности национальной рыбалки» и прочие «Особенности»)

И.А. Мартьянова замечает, что «если в основе фильма лежит популярный текст, подчас трудно или даже невозможно определить, что является первоисточником цитаты. В самом деле, из романа «Двенадцать стульев» или одной из его экранизаций вошли в речь фразы: Заграница нам поможет, Может быть тебе дать еще ключ от [131] квартиры, где деньги лежат? Почем опиум для народа? и др. (Мартьянова И.А. Киновек русского текста: парадокс литературной кинематографичности. СПб., 2002. С. 52).

Специфика восприятия кинематографического анекдота заключается помимо всего прочего в том, что он может быть по достоинству понят и оценен только «нашей» российской, точнее русскоязычной публикой. И это не случайно, поскольку его «звучание» во многом зависит от нюансов текста и особенностей ситуаций, которые зарубежным зрителям и слушателям просто не понятны. Для них, например, такие персонажи, как Петька, Штирлиц, Чапаев не несут никакой смысловой нагрузки, а потому не могут содержать в себе потенциально ничего такого, что может вызвать улыбку или тем более смех. Но природа анекдота до конца не ясна, иначе трудно объяснить, почему те или иные киноперсонажи становятся его героями, а другие, которые в контексте сюжетных переплетов действительно смешны, таковыми не могут быть никак. Почему, скажем, цитаты из фильмов Гайдая, Рязанова, Данелии очень быстро тиражируются, а тексты других выдающихся режиссеров таковыми качествами не обладают. Это, разумеется, зависит от жанра киноповествования, но далеко не всегда. Кино — это запечатленная фактура времени. В кинематографическом анекдоте имплицитно содержится «намёк» на особую, не похожую ни на что другое, поэзию нашего повседневного существования.