Необходимость разработки и утверждения новых методов гуманитарного познания продиктовано выразившейся вполне рельефно линией изменений, связанных с отказом от исторически освященных стереотипов. Изменения эти выражаются в понимании того принципиального факта, что гуманитарные и социальные дисциплины не могут преподаваться и усваиваться такими же методами, как и дисциплины естественнонаучные.
Г. Гадамер в своей статье «Научный факт» утверждал, что поляризация гуманитарных и естественных наук вызвана строгой их специализацией и замкнутостью научных исследований в кругу коллег. Естественные науки сопротивляются синтезу как методу философского обобщения; апробация теоретических построений на опыте — это требование любого естествоиспытателя. В гуманитарных же науках не требуется опытной проверки теории; в этой сфере важно нахождение наиболее достоверных критериев истинности (Gadamer H.-G. Der wissenschaftlicher Fakt // Gadamer H.-G. Das Erbe Europas. F. a. M., 1995. S. 87, 90, 96, 103.).
В самом деле, для наук о человеке и обществе главным является не то, что в них сообщаются какие-то факты и законы, на основе которых можно строить определенные знания и делать точные предсказания, а приобщение к искусству понимания другой индивидуальности, другого дискурса, другой культуры и истории.
Гуманитарные науки в их дискурсивно-текстовых выражениях имплицитно содержат в себе многочисленные моменты неопределенности и неоднозначности, требующие для их прояснения приложения определенных усилий. Этот модус напряжения сохраняется и в естественных науках, где присутствует субъективность с ее неоднозначными трактовками. Показательно, что Гадамер все-таки находит «путь примирения», некий связующий мост, считая, что «солидарность обоим научным направлениям следует искать на только в их методике, но и в особом методе, дисциплине, необходимой каждому исследователю, — называемой человечностью» (Gadamer H.-G. Ibid. S. 103.). Последнее является тем, к чему должна стремиться система образования, содержащая в своей структуре определенную долю гуманитарного знания.
Для прежней системы образования, оказавшейся сегодня в кризисной ситуации и требующей глубокого реформирования, было характерно либо недостаточно полноценное гуманитарное образование, либо изучение гуманитарных дисциплин с помощью неадекватного этим дисциплинам метода, имитирующего метод естественнонаучный. При дальнейшем использова[130]нии подобных методов в образовании существует риск получить на выходе человека одностороннего, ущербного как личность и несоответствующего той новой культурной ситуации, которая характеризуется отказом от односторонности технологического развития (Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.).
Между тем образование является каналом и способом трансляции культурных ценностей; оно выступает как способ включения человека в культуру. Именно в культурном пространстве происходит последовательная адаптация человека как существа социального — его социализация. Образование является той системой, где не только происходит наиболее широкая подготовка человека к жизни, но протекает, собственно, настоящая неповторимая жизнь отдельного человека. Социализация индивида, формирование личности предполагает усвоение мировоззренческих и культурных универсалий, а значит, и усвоение того «целостного образа человеческого мира, который формирует своеобразную матрицу для развертывания разнообразных конкретных образцов деятельности» (Степин В.С. Эпоха перемен и сценарии будущего. Избранная социально-философская публицистика. М., 1996. С. 12.).
В этой связи представляется особенно важной роль гуманитарного познания, так как в его «недрах» человек не только постигает целостный образ мира, но и обретает свой человеческий и человечный, глубоко личностный образ.
Гуманитарное познание является также той сферой, где компоненты мышления складываются в своего рода мозаику и не является универсально логическими либо иррационально размытыми в отличие от естественнонаучного познания с превалированием в его структуре строго логических компонентов. Формирование нового склада мышления, нового типа рациональности в современном гуманитарном образовании способствует наиболее полной реализации творческих потенций человека в современном быстро меняющемся мире.
Рациональность, являющаяся фундаментальной характеристикой познания и социокультурной реальности в целом, обнаруживает свой подвижный, меняющейся характер как историческая форма разума. Современная прогрессивная философская мысль все более склоняется к убеждению в многообразии форм рациональности, их исторической обусловленности, определяемой конкретной личностью и особенностью эпохи (Новиков А.А. Рациональность в ее истоках и утратах // Исторический тип рациональность. Т. 1. С. 32.).
Классический рационализм, являвшийся теоретической основой эпохи Просвещения, подвергается ныне серьезному критическому испытанию. Образовательная модель Просвещения полагала целью образовательных усилий достижение разумного состояния индивида. Утверждавшаяся на пути познания ведущая роль разума способствовала пробуждению в человеке[131] свободного ума, который сам собою может познать принципы существования всего сущего. Но поскольку прерогатива активности принадлежит только самому же разуму, то считалось, что именно он, испытывая свои возможности, себя и образует. «Хождения свободного ума», не нагруженного к тому же этическими регулятивами, и легли в основу того типа рациональности, который господствовал с той поры почти триста лет.
Сегодня мировая цивилизация в целом и российское образование в частности переживают радикальные и довольно болезненные изменения, суть которых — переход от традиционного к современному обществу, или модернизация (Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997.).
Меняется не только общество, но и человек. Уже сейчас представляется возможным отметить некоторые черты, отличающие современного человека от человека традиционного общества: это интерес ко всему новому, готовность к изменениям; разнообразие взглядов; ориентация на смысловую значимость информации, на ее понимание, а не только на усвоение и автоматическое запоминание; это эффективность в смысле рациональной экономичности, планирование времени; личное достоинство, партикуляризм (отчасти как охранение индивидуального) и определенный оптимизм.
Закрепление вышеназванных характеристик, присущих духу времени, в образе отдельной личности, — так называемая индивидуальная модернизация, — процесс довольно драматический, связан с ломкой привычного и устаревшего. Драматизм процесса личностной модернизации как раз и объясняется изменением форм ментальности или сменой доминирующего типа рациональности.
Классическая рациональность вела мысль через ряд жестко связанных между собой понятий и суждений. А поскольку рациональность всегда тесно сопряжена со знанием, то знание в этом случае, как бы укладываясь в «прокрустово ложе» рациональности, обрело предельно формализованный характер.
Не то в условиях современности, когда сама способность к разумному мышлению становится проблематичной (отсюда и критика основ культуры, и поиск нового типа мышления, способствующего гуманизации человеческих отношений). Мысль в современной культуре и познании движется по «случайным» траекториям, обнаруживая узловые моменты — точки бифуркации, которые, в свою очередь, открывают пестрый веер альтернатив, возможностей, прерогатив, мыслительных выводов и заключений. (Именно на случайности, нетипичности основан синергетический подход к проблеме образования. См.: Шевелева С.С. Открытая модель образования (синергетический подход). М., 1997.) В логике новой рациональности решающее значение приобретает случай, прецедент. И наблюдается как будто жадное ожидание прецедента, предвосхищения импульса новизны, первотолчка, столь необходимого для развертывания логико-рациональной цепи рассуж- [132]
дений. Но не только это. Умение ухватить, вписать это новое в свою деятельность, отказавшись от набивших оскомину клише и стереотипов, и составляет ту особенность типа мышления в современном гуманитарном познании, которая нуждается в дополнительных усилиях по ее культивированию и укоренению. Способность не только видеть типичное в явлении и событиях, но и замечать особенное и индивидуальное также входит в стиль нового мышления.
Доминирующей чертой современного мышления становится ассоциативность, когда ассоциации — эти корреляты чувственного и интеллектуального компонентов познания — выстраиваются в сознании по типу аналогий: происходит мгновенный перебор, сравнивание ассоциаций, «примерка» их на определенный контекст. В этом процессе присутствует нечто компаративное. Видимо, наступает эра компаративистики. В данном случае, компаративность может выступать в качестве методологии нового типа мышления в гуманитарном познании.
Каковы же возможности ассоциативности мышления, этой, своего рода, символизации предмета, — «лепки» его сущности из отдельных «островков идентичности»?
Во-первых, символически-созерцательная установка сознания индивида способствует такой организации познавательной деятельности, когда «внешнее не только не препятствует внутреннему усовершенствованию человека, но и содействует ему». И в то же время символическое описание всегда содержит в себе «некоторое рационально представленное знание о мире», хотя и отличное от строго научного (Гайденко В.П., Смирнов Г.А. Символизм и логика: два полюса средневековой рациональности // Исторический тип рациональности. Т. 2. С. 127.).
Во-вторых, осваивая познавательные ценности, современный человек не может освоить весь объем информации, с которой взаимодействует, и вынужден многое принимать на веру. Процесс ассоциативного мышления помогает если не «ухватить» сущность предмета сразу, вследствие его информативной пролонгированности и непрозрачности, то, во всяком случае, наметить эту сущность эскизно, образно — символически.
На уровне индивидуального познания и понимания процесс символизации не таит в себе опасности (если не превалирует гносеологически), позволяя лучше уяснить суть предмета, связывая воедино его составляющие. Напротив, символизация, ассоциативность как самостоятельный компонент новой рациональности предоставляет личности возможность познавательного выбора, одновременно наполняясь и обогащаясь новыми культурными и ценностными смыслами.
Жизнеспособность и перспективность ассоциативного склада мышления задаются тем, что он как бы «покоится на двух китах», находится в двух мирах, а также в их средостении, на границе. Речь идет об особом со- [133]
отношении логического, рационального и нелогического, иррационального элементов в структуре данного типа рациональности. И это соотношение можно назвать оптимальным балансом.
В современных научных трудах иррациональное определяется как «вненаучный компонент» в структуре знания (Фомина З.В. Человеческая духовность: бытие и ценности. Саратов, 1997. С. 110-116.). Наука как строго теоретическое, рационально обоснованное и логически выраженное знание по-прежнему сохраняет свое приоритетное значение в человеческом познании. Вместе с тем процесс постижения человеком реальности не может ограничиваться только наукой, которой к тому же приписывается исключительное право на получение истины (Фомина З.В. Указ. соч. С. 114.). Современный уровень развития познания и, прежде всего, гуманитарного, обнаруживает ограниченность узконаучных методов и создает предпосылки для введения нелогических, нерациональных элементов в структуру познания. Подобная попытка была предпринята на примере уже «витающего в воздухе» типа рационального мышления, достаточно гибкого, если в нем «уживаются» столь полярные элементы.
Практическая применимость, задействованность ассоциативного, аналогийного способа мышления весьма широка и распространяется на все «поле» современной реальности. Если обратиться в качестве примера к современной философии науки, то она «должна представлять собой теорию, позволяющую сравнивать стандарты научного рассуждения в различных науках и даже в различных ситуациях исследования в одной и той же научной области» (курсив мой. — Е.С. См.: Порус В.Н. Цена «гибкой» рациональности. О философии науки Ст. Тулмина // Вопросы философии. 1999. № 2. С. 85.).
В процессе гуманитарного познания при всей важности логических связей в мышлении и рассуждении, ассоциативная оболочка представляет собой некое «сырье» при экспликации сущности того или иного понятия, при образовании понятия или категории. «Тот, кто отбрасывает ассоциации, обедняет само понятие, лишая его основной субстанции, делая его пустым и формальным. Поэтому научные понятия часто воспринимается в их голом обличии как «абстрактный скелет», поскольку они далеки от личности и непригодны для повседневности. … сама «начинка» понятия заключается в обилии и пестроте ассоциаций» (Шефер Г. «Зигзаг» как метод обучения, или может ли из сумбура возникнуть порядок? // Вестник Моск. ун-та. Сер. 16. Биология. 1994. № 2. С. 62.).
Удерживание рядов ассоциаций в сознании и успешное оперирование ими предполагает у индивида достаточно высокую интеллектуальную оснащенность. Поэтому ассоциативный склад мышления имманентно присущ человеку, предполагающему посвятить себя научному творчеству, — молодому ученому. Поскольку закономерная ориентация на науку предполагает [134]
ориентацию на опыт, молодому ученому следует быть открытым и восприимчивым к опыту других ученых, извлекая из него созвучное свое точке зрения, умело маневрируя ценными научными постулатами, и, бережно культивируя их, «строить здание» собственной научной мысли.
Известно, что аналогия, как прием, метод широко распространен в сфере художественного творчества. В науке же классического типа ее применение до недавнего времени было достаточно ограниченным. Ныне происходит обратный процесс: из области художественного творчества в сферу творчества научного хлынул поток метафоризации. Метафора — то ключевое слово, которое содержит в себе все богатство ассоциаций и концентрирует смысл. Благодаря взаимопроникновению различных сфер творчества, а также наук и научных методов, те или иные затруднения в процессе познания решаются самым, казалось бы, неожиданным образом.
Идея рациональности, таким образом, несмотря на кризисы, продолжает оставаться продуктивной и привлекательной, демонстрируя богатые возможности трансформации и обновления.
Добавить комментарий