В своем вступлении я буду опираться в основном на последнюю прижизненную публикацию В.П. Тугаринова «Природа, цивилизация, человек» (Л., 1978).
Весьма показательно, что В.П. Тугаринов более половины своих работ посвятил проблемам сознания. При этом добрую четверть — непосредственно проблемам человека.
Характерным результатом его изысканий является вывод о том, что проблема сознания есть специальный предмет исследования в рамках материалистического понимания истории. Для меня этот тезис весьма важен, ибо в нем предполагается не просто возможность, но насущнейшая необходимость исследования проблемы сознания в рамках материалистического понимания истории. Кроме того, отличительной особенностью творчества В.П. Тугаринова являлась толерантность его отношения к разным философским течениям. Он тонко учитывал значимость разных концепций для решения тех или иных конкретных проблем.
В этой связи меня несколько удивляет стремление ряда так называемых философских адептов В.П. Тугаринова жестоко «ограничить» его философские симпатии. На самом деле в философии он был выше жесткой однозначности, о чем свидетельствует, например, его рассуждения о характере субъективного «я» человека. «Иметь свое я», — писал В.П. Тугаринова, — это значит сознавать себя неким центром, вокруг которого вращается все окружающее. Весь мир, в том числе и окружающие меня люди, для меня есть нечто внешнее, существующее лишь постольку, поскольку я его воспринимаю. Именно на этом свойстве «я» основана идея субъективного идеализма: «мир есть мое ощущение», «существовать — значить быть воспринимаемым». Это, разумеется, психологическая иллюзия, ибо таких «центров мироздания» столько же, сколько людей на свете. Окружающий меня мир и люди существуют объективно, независимо от меня и от моего сознания. Однако, эта иллюзия не пустая, не «зряшная». Если бы человек не отличал себя от окружающего мира и от своей собственной деятельности, т. е. не обладал бы сознанием своего «я», то любая сознательная деятельность была бы невозможной… Противоречие между указанным «центризмом» и объективным отсутствием такого центризма, точнее, — наличием четырех миллиардов таких «центров», является, таким образом, необходимым условием человеческой деятельности, необходимым свойством сознания». (Ук. соч., с. 120).
Попробую кратко воспроизвести тематику еще некоторых проблем, зафиксированных в этой последней работе В.П. Тугаринова. При этом он исследовал сознание как относительно самостоятельный феномен, позволяю- [86] щий рассматривать его за пределами основного вопроса философии, от есть там, где противоположность материи и сознания не абсолютна, а относительна.
Это дало основание В.П. Тугаринову поставить вопросы о месте и роли человека и его сознания в системе факторов, доминирующих процессах общественного развития. Посмотри на особенности постановки этой проблемы в трудах Василия Петровича.
«…психика человека, — отмечал В. П. Тугаринов, — по своим функциональным особенностям и связанным с ними новым способностям (разуму, целевой деятельности, способности к дальнему предвидению, творческой деятельности и пр.), далеко отходит от непосредственного отражения, создает особый мир, специфическую реальность… Объективность психики человека углубляется, поскольку он все глубже проникает в сущность природы. Но одновременно углубляется и субъективность, поскольку новые субъективные свойства психики позволяют ему все более «удаляться « от непосредственного отражения… Психика — не меньшая реальность, чем природа и общество, при этом — такая, через которую предварительно «проходит», которой опосредуется все поведение и деятельность человека» (90).
Хочу отметить, что проблема человека рассматривалась в работах В.П. Тугаринова отнюдь не традиционно догматически. Насколько я помню его лекции 50-х годов, в них важное место занимала проблема роли личности в истории. В то время такая интерпретация известной философской проблематики был, мягко говоря, не совсем распространенной. Я могу с полной уверенностью утверждать, что В.П. Тугаринов придерживался антропоцентрической точки зрения на исторический процесс. В цитированной мною работе, он пишет:
«Все это свидетельствует о специфике проблемы человека сравнительно с проблемами социального переустройства, известной автономии человека в его обществе… Переделке подлежит «внутренний человек», а не только условия его общественной жизни… Поэтому марксистская антропология («человековедение») не может быть «утоплена» в социологии и является специальной областью наук, соединяющей в себе естествознание, обществоведение и психологические науки» (с. 97).
С точки зрения В.П. Тугаринова, проблемы человека нельзя решать одним лишь социологическим подходом; их необходимо решать, учитывая всю сложность природы человека, изучаемой как естественными и психологическими, так и общественными науками. …Мораль также должна базироваться не только на социальных максимах, но и на всестороннем понимании природы человека, которая, как мы видим, не укладывается в однозначную характеристику социальной сущности человека. Не следует все выводить из социального начала.
[87]
Следовательно, как бы мы не говорили о сущности человека, она никогда не совпадает полностью с сущностью того общества, в котором человек живет и действует. Поэтому нельзя думать, что человек просто повторяет изменения в окружающей его действительности, в том числе и создаваемой им самим, что человек просто таков же, как и его социальные условия… Человек обладает поразительной внутренней способностью стать выше своего общества, своего класса, бороться за нравственные и социальные идеалы.
Прекрасно положение, выдвинутое несомненным адептом диалектического материализма В.П. Тугариновым: «Дух человека не наглухо прикреплен к его обществу…Все исследования природы, сущности и личности человека суть обобщения свойств отдельных людей. В этом смысле индивид является исходным пунктом всех исследований человека… Таким образом, человек как индивид является основой и носителем всех определений человека. Все признаки и особенности человека сосредоточены в живом человеческом существе» (с.118).
Вот эти положения, высказанные В.П. Тугариновым еще в 70-е годы, дают все основания полагать, что современная социальная антропология в том ее звучании, которое предложено работами членов кафедр социальной антропологии и психологии, а также философии и культурологи РГИ, не есть нечто противоположное материалистическому пониманию истории.
К величайшему сожалению, именно в этом социальную антропологию нередко безосновательно обвиняют «борцы», если не за букву, то за термин. Тогда как в действительности современная социальная антропология соотносится с диалектическим материализмом на принципах дополнительности, компенсации и учета философско-антропологических наработок ХХ века. Вообще сводить содержательный философский дискурс к «терминологической чистоте» — дело, на мой взгляд, совершенно бесперспективное.
Действительно, каковы основные положения социальной антропологии, позволяющие считать ее относительно самостоятельной областью знания, дополняющей, в известной мере, вариант классический вариант материалистического понимания истории.
Во-первых, важна сама проблема возможности и необходимости разработки социально-антропологической проблематики в рамках относительно самостоятельной области философской антропологии. Речь идет о том, что социальная антропология имеет свой собственный предмет исследования, не поглощаемый предметными областями социологии (о чем вел речь В.П. Тугаринов) и психологии. Суть ее предмета состоит в том, что она в системе общество-человек «идет» не от общества к человеку, а от человека к обществу.
Ее смысл состоит в том, чтобы рассмотреть проблему воздействия человека на общество, на его отношения, формы и институты. Причем отношения существенного, творческого, созидательного. В известном смысле [88] социальная антропология занята изучением человека как творца, созидателя своей социальной реальности. Она опирается на достижения социологии, раскрывающей социальную детерминированность человека, но своим специальным предметом ставит раскрытие детерминированности общества человеком, рассматривая механизм объективации продуктов духовного мира человека, их материализации в феноменах социальной реальности.
Во-вторых, в отличие от социологии, социальная антропология «тяготеет» к человеку как индивиду, как средоточию его индивидуальных уникальных особенностей. При этом она стремится раскрыть те характеристики психики человека, которые а) делают его способным к социально-созидательной деятельности (свобода, творчество, игра, риск и пр.); б) делают его реальным творцом-созидателем новых социальных форм (воля, смысл жизни, целеустремленность, общение и т.д.). Наконец, в) как уже говорилось, специальной задачей социальной антропологии является исследование процесса объективации продуктов духовного мира человека, что требует рассмотрения в единстве его психических усилий и практической действенности его поведения. В этой связи социальная антропология вырабатывает понятие антропологической экспертизы продуктов объективации на предмет соответствия того, что реально получилось в процессе социального творения, тому, что было задумано людьми, что соответствует их целям, интересам, идеалам.
Полагаю, что важнейшим критерием этой экспертизы должна стать проблема смысла жизни. Иначе говоря, лишь те социальные формы (отношения, институты, нормы), которые соответствуют обретению человеком смысла его жизни, могут пройти антропологическую экспертизу. Все то, что препятствует этому, что затрудняет поиск и обретение смысла жизни, должно быть отнесено к разряду «получилось как всегда».
Итак, социальная антропология призвана заполнить ту исследовательскую нишу в нашем обществоведении, которая образовалась то ли в результате известной недооценки места и роли субъективного фактора в истории, то ли исторической ограниченности исследовательского материала (наработок) в период формирования классического основания материалистического понимания истории, то ли в силу известной идеологизации философского и социологического знания XIX и XX столетий, не позволившей конструктивно учесть «идеологически» чуждые достижения человеческой мысли.
Социальная антропология позволяет включить в число факторов, детерминирующих исторический процесс, духовность человека не абстрактно, а путем конкретного изучения таких его феноменов, как свобода, индивидуальность, творчество, игра, риск, смысл жизни. Это, в свою очередь, открывает простор и возможности, не отвергая, в принципе эзотеричекие представления о сознании, использовать во всей полноте рационалистические способы и методы объяснения его структуры и отдельных форм.
[89]
Можно, конечно, дискутировать о корректности этих устремлений социальной антропологии. Это будет конструктивный дискурс. Но отвергать само стремление решать эти проблемы, прикрываясь борьбой «за термины»: марксизм — антимарксизм, верность — ревизия, научный — антинаучный и т.п., иначе как догматизмом и схоластикой определить нельзя.
Такой способ полемики, с порога не допускающий самую возможность развития данной философской концептуальной конструкции, был решительно отвергнут самими первооснователями диалектического и исторического материализма. Не думаю, что сегодня мы должны воспроизводить такой стиль философской дискуссии, который был глубоко чужд творчеству В.П. Тугаринова.
Добавить комментарий