Этническая мобилизация: проблемы ассиметричности (на примере Республики Татарстан)

[98]

Удивительно и необычайно интересно наблюдать за миром, подвергающимся столь глобальной трансформации. Волна преобразований полностью охватила все сферы жизни общества. Это время богато новыми научными дефинициями, открытиями и парадоксами.

Как известно, информационная революция изменила традиционнуюрасстановку сил всовременном обществе. Постепенно создается единое информационное, интегрированное экономическое прострвнство, границы становятся все более прозрачными, а чужие культуры — все более близкими. Антиглобалисты бьют тревогу, опасаясь нивелирования локальных культур и всеобщее распространение универсальных привычек и стереотипов. Вместе с этим происходит удивительное — чувство инаковости не притупилось на фоне глобализации и интенсификации межэтнических контактов, а напротив, даже обострилось. В 90-х годах социальная активность этнических меньшинств их борьба за свои права захлестнула и Россию. Если говорить о ситуации, сложившейся в нашей стране в конце ХХ столетия, то мы увидим отчетливо проявившееся в общественном мнении стремление к выявлению и выделению национально-индивидуального, к выражению своего «я» в этноконфессиональном контексте. В процессе межкультурных коммуникаций происходит осознание своей культурно-исторической уникальности и своеобразия. Однако этот, казалось бы, [99] позитивный процесс этноренессанса повлек за собой целую череду парадоксов и «перегибов».

Милан Кундера в своем произведении «Бессмертие» пишет: «Было недостаточно, просто согласится с тем, что отражение в зеркале напротив — суть наше «Я». Необходимо было, чтобы мы согласились со всей страстностью, безоглядно и до конца. Ибо только так мы можем считать себя не одним из вариантов прототипов человека, а созданием, обладающим своей собственной незаменимой сутью» 1. То, что Кундера говорит о личности, с полным правом можно отнести и к современному положению этносов, стремящихся всеми путями не только отстоять, но и поднять свой общественный и международный статус.

Основным в современной ментальной парадигме является желание сохранить различия, не сводя их к противоречиям, более того, культивировать их, сочетая свою идентичность с равноценной уникальностью другого 2. Желаемое, однако, не всегда совпадает с действительным.

Целью данной работы является изучение ассиметричности этнической мобилизации, связанной с повышением статуса, в конечном счете, лишь одной из существующих в Республике Татарстан наций. Под этнической мобилизацией мы понимаем процессы, происходящие в культуре, социальной жизни общества и политике, направленные на обретение этнической идентичности и укрепление национального самосознания.

Татарстан — полиэтничный и поликонфессиональный регион, и населяющий его народ имеет очень сложную историю. Здесь два официальных языка, две религии, резкие городские и сельские контрасты. Самыми большими этническими группами являются татары и русские. Одним из ключевых ориентиров утверждения татарской национальной идентичности является завоевание Казани Иваном Грозным в 1552 году. В течение длительного времени многие из аспектов этнической идентичности [100] татар редуцировались, протекал процесс расщепления и симбиоза новых идентичностей, но в конце 90-х годов XX века эти тенденции обратились вспять.

В русле борьбы за подъем национального самосознания проводилась активная популяризация основных этнических доминант, на основе которых и происходит процесс этнической и культурной идентификации личности, то есть определения и соотнесения с какой либо культурой или этносом. Среди компонентов этнической идентичности обычно выделяются язык, культура, религия, психология и. т. д. Этничность все более перетекала из сферы духовного в сферу материального, а затем — политического и правового. Несколько лет в Татарстане существовал такой маркер гражданской и этнической идентичности, как дополнительная страничка в паспорте с указанием национальности и гражданства.

Одним из главных событий стало наделение татарского языка статусом государственного. Он вернулся на появляющиеся в республике местные телеканалы, на страницы газет и журналов, его начали в обязательном порядке изучать в школах, а муниципалитеты даже организуют национальные гимназии. Для привлечения особого внимания к языку была начата реформа — перевод его на исторически предшествовавшую кириллице латинскую графику. Возможно, она действительно лучше кириллицы отражает фонетическую основу языка, а, может быть, ассоциировалась с надеждами на культурный рост нации в контексте более общих ориентаций на будущее: ведь латиница — это связь с Турцией, более простой доступ к западным компьютерным системам и т. д. Но этот самостоятельный шаг суверенной республики был отвергнут российским парламентариями. Легитимизировать международный статус республики при помощи лингвистических новаций не удалось.

Поднять престиж республики, с второй во всей России по численности титульной национальностью стало делом чести. Теперь была сделана ставка на культурно-историческое прошлое Татарстана. Казань оказалась не просто древним городом, но уникальным явлением. 2005 год объявлен годом ее тысячелетия. С одной стороны, есть плюсы — это и [101] реконструкция исторических, культурных памятников, культовых сооружений, интерес международных организаций к традиционным национальным праздникам, например, празднику «Сабантуй», проводятся форумы и конгрессы, посвященные сохранению культурной идентичности татар. Но смущает то, что такие даты, как тысячелетие города, определяют обычно не за два-три года, а, как минимум, за несколько десятилетий до празднования юбилея. По мнению многих, Казань теряет свое культурное лицо — исторический центр, визуально формирующий город. Это связано с разрушением ключевых пространств в центре города: сносятся ветхие здания, старые жилые дома, теряются за развалинами целые ансамбли фасадов. Кто-то сравнивает полуразрушенную Казань с Грозным в 1995 году, кто-то — с Казанью же в 1552. Возникает вопрос, что мы собираемся отметить: тысячелетие древнего города или день рождения новой столицы из стекла и бетона?

Главный национальный праздник, появившийся также в 90-х годах, в прошлом называвшийся «День суверенитета», а нынче — День республики, отмечается 30 августа. Как объединяющее и сплачивающее мероприятие он, безусловно, хорош, но отношение к нему самое разное. Часть людей по-прежнему считает его Днем суверенитета, некоторые при упоминании о суверенитете лишь поеживаются и восклицают: «Какой суверенитет? Мы — в России!», а есть и те, кто в этот день принципиально выезжает за город, чтобы не участвовать в торжествах. Большинство из них, конечно, относится к нетитульной национальности.

Какие же плоды суверенитета вызывают отторжение у части населения?

Если мы обратимся к Конституции Республики Татарстан, то увидим, что ее преамбула начинается словами: «Настоящая Конституция, выражая волю многонационального народа Республики Татарстан и татарского народа…» Почему в преамбуле особо выделен лишь один из этносов, населяющих территорию республики? В настоящее время эта конституция находится в процессе приведения ее в соответствие с Конституцией РФ.

Соотношение татар, русских и представителей других национальностей в республике составляет соответственно [102] 48,5%:43,3%:8,2%. Анализ национального состава Государственного Совета Республики Татарстан (высшего представительного(!) органа власти республики) показывает, что татарами являются 74,6% депутатов, русскими — 23,8%, представителями других национальностей — 1,6% 3. К сожалению, нельзя отрицать присутствия родственно-национального признака при назначении на высокие посты. В социологии известно, что ситуация, в которой привилегированные социальные ниши заняты, в основном, представителями титульной национальности, является одной из причин социальной напряженности, вызывает отток и естественную убыль некоренного населения. Именно это и происходит в Татарстане: последняя перепись населения всеми способами старалась подтвердить, что численность татар превышает 50%.

Таким образом, мы видим проблему, возникшую, конечно, не сейчас, но ставшую актуальной именно в последнее время, время, в которое очень активно происходит взаимное проникновение и соревнование культур. Понятно, что навязывание стандартов и стереотипов в тех национальных государствах, где особенно сильны историко-культурные традиции, приводит к этнокультурному подъему, который рано или поздно выразится в усилении национально окрашенных общественных идеологий. Вместе с этим, в расстановке приоритетов развития культур проявляется ассиметричность. Несмотря на то, что принцип плюрализма в культуре официально провозглашается как основополагающий принцип культурной политики, в действительности можно выявить доминирование одной культуры над другими.

Необходимо избегать этноцентризма и переходить к этнорелятивистскому этапу в межкультурных отношениях, рефлексировать и соблюдать границы возможного, но безопасного. Так, чтобы обретение самости и идентичности не стало проблемой для иной культуры или человека, принадлежащего к ней.