Интерес к изучению проблемы формирования политической культуры, да и в целом к изучению политической культуры, обусловлен прежде всего осознанием необходимости выявления средств и механизмов достижения политической стабильности и общественно-политического развития с помощью анализа глубинных, эмоциональных и социально-психологических связей между членами политических общностей и формами правления. Возникает необходимость выявить связи, содействующие или препятствующие национальному развитию и достижению общественной стабильности. Главная цель усматривается в том, чтобы выделить сугубо политические компоненты из общенационального культурного контекста в целом. Большинство исследователей сходятся в признании существования в каждой общественно-политической системе и стране особой политической культуры, которая определяет политическое поведение людей, придавая ему то или иное содержание и направление.
Но существует множество трактовок и определений самого понятия «политическая культура». Например, видный политолог и учёный К.С. Гаджиев даёт следующую характеристику: политическая культура — это система отношений и одновременно процесс производства и воспроизводства составляющих её элементов в ряде сменяющих друг друга поколений (Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1996. С. 336).
Политическая культура включает в себя те элементы и феномены общественного сознания и, в более широком плане, духовной культуры той или иной страны, которые связаны с общественно-политическими институтами и политическими процессами и оказывают значительное влияние на формы, формирование, функционирование и развитие государственных и политических институтов, придают значимость и направление политическому процессу в целом и политическому поведению широких масс населения в частности.
Политическая культура составляет дух, который одушевляет формальные политические институты. Политическая культура определяет и предписывает нормы поведения и правила игры в политической сфере. Она даёт отдельному человеку руководящие принципы поведения, [385] а коллективу — систематическую структуру ценностей и рациональных доводов.
Политическую культуру можно правильно понять лишь в том случае, если рассматривать её как неразрывную часть более широкой общенациональной культуры. Культура не сводима к индивидуальным свойствам. Не единичное, а массовое и типичное для данной группы или общности характеризирует её. Культура есть способ политической деятельности и поведения. Этим признаком охватываются все компоненты политической культуры: реализация политических знаний, ценностей, образцов поведения; опыт, зафиксированный в нормах (обычаях, законах), способности людей к политическому действию (Зеркин Д.П. Основы политологиии. Ростов-на-Дону, 1996. С. 397).
На формирование политической культуры данного общества и строя оказывают влияние многие факторы. В их числе исторические предпосылки, уровень общей культуры страны, народа, ибо политическая культура есть её часть и в любом случае аккумулирует в себе предшествующий опыт. Одним из существенных факторов формирования политической культуры общества являются идеология и геополитика. На политическую культуру Грузии громадное влияние оказало то, что в течение почти шести столетий она представляла собой раздробленную страну, зависимую от могущественных и агрессивных соседей.
Грузия представляет собой классическую «микрогрупповую» коллективистскую культуру, в которой основной социальной единицей является круг родственников, друзей и знакомых. В повседневной жизни ведущее место занимают нормы, существующие в малых группах. Примечательно, что, несмотря на громадное количество подобных групп в грузинском обществе, действующие в них нормы не слишком отличаются как по регионам, так и по социальным слоям. Индивидов и групп с «нетипичным» поведением сравнительно мало.
Исходя из вышесказанного, сфера мышления и «пространство ответственности» каждого индивида в Грузии достаточно узки и почти не распространяются на более широкие социальные общности, такие как государство или нация, не говоря уже об абстрактных нормах, к которым относится и закон. Нормы и каноны, принятые в малых группах, стоят превыше всего. Такая структура общества и нормы взаимоотношений формировались веками, на протяжении которых Грузия не имела реальной независимости. Следует отметить, что адаптационная ценность подобной системы в тех условиях не вызывает сомнений: грузины сохранили самобытность, язык, определенные национальные ценности. Однако эта система работала тогда, когда важнейшие проблемы, стоящие перед страной — безопасность, политическая система, финансы и т.п. — [386] определялись и решались кем-то другим, внешней силой, ценой покорности и лояльности.
Все вышесказанное определяет и грузинскую политическую культуру. Историческая тенденция — борьба за узкое пространство власти при поддержке сильного и далекого покровителя — точно отражает особенности грузинской культуры: компетентность в общении (далекого покровителя ведь нужно расположить к себе) и ориентацию на малые группы. Малая группа в Грузии представляет собой самодостаточную единицу: основные социальные потребности (власти, общения, признания и др.) могут быть удовлетворены, не выходя за ее пределы. Еще одна особенность грузинской политической культуры связана с недавним прошлым. На протяжении многих веков Грузия находилась в состоянии практически постоянной нестабильности, а судьбу страны решали, в основном, внешние силы. В этих условиях не сложилась традиция подготовки государственных чиновников. Ключевые государственные должности раздавали почти исключительно в соответствии со знатностью происхождения, вопрос о профессионализме и политическом таланте не возникал вообще. Фактически, говорить о государственных структурах, государственном аппарате управления, укомплектованном национальными кадрами, можно лишь начиная с советского периода.
По мнению зав. лабораторией психологии культуры Института психологии им. Д. Узнадзе АН Грузии Г. Нижарадзе, социум, в основном, эволюционирует путем проб и ошибок: право на существование обретает инновация, которая оказалась успешной. В этом смысле развитие общества схоже с биологической эволюцией. Тем не менее, значение фактора сознания трудно переоценить: сознание, способность мыслить, неизмеримо повышает адаптационные возможности homo sapiens, в результате чего эволюция социальная протекает несравненно быстрее биологической.
Для нынешнего должностного лица в Грузии характерно подчинение государственных интересов собственным, протекционизм, коррупция, дефицит правосознания; более того, правящие круги республики на всех уровнях заинтересованы в том, чтобы законы нарушались и, таким образом, существовала почва для коррупции. Сегодня жизнь республики определяется политикой, интересами бюрократии и национальными традициями. От этих традиций зависит еще один параметр культуры, имеющий непосредственное отношение к политическому поведению. Называется он дистанцией власти.
Дистанция власти — это социальное «расстояние», отдаляющее друг от друга высшие и низшие слои общества. Другими словами, социальная дистанция есть мера того, насколько в данном обществе существуют привилегии, связанные с происхождением, занимаемой должностью, [387] вероисповеданием и т. п. Практически в любой сфере социальной жизни появилась возможность сделать карьеру, приносящую привилегии; однако наиболее ощутимые льготы были, разумеется, в структурах власти. Но одно дело социальная дистанция, а другое — ее демонстрация. В грузинской культуре социальный успех (так же как богатство) в первую очередь нужен, чтобы все его видели. Самая незначительная социальная дистанция становится основой демонстративного поведения, часто агрессивного или высокомерного. Подобные поведенческие стереотипы отражают глубинные особенности грузинской культуры, которые проявляются и в политическом поведении.
Однако свободная пресса и демократические свободы, даже в их сегодняшнем виде, свое дело все равно делают: в сегодняшней Грузии социальная дистанция меньше, чем она была во времена существования СССР.
В целом можно сказать, что для грузинской культуры характерна не слишком большая и не слишком маленькая социальная дистанция; но показать и подчеркнуть ее феномен, оказывающий немалое влияние на стиль политического поведения, просто необходимо.
В конце ХIХ — начале ХХ века было опубликовано множество статей и книг, авторы которых пытались выявить «психологию», «характер» рас и наций (термина «культура» в современном его понимании тогда не было). С сегодняшних позиций подобные изыскания вызывают чаще всего улыбку, а нередко и раздражение, поскольку в большинстве случаев той или иной нации либо расе приписывался генетически заданный «ведущий признак», который стабилен и определяет историческую судьбу данного народа, его заслуги перед человечеством. Отсюда оставался один шаг (который часто делался) до утверждения, что сия нация призвана господствовать, эта обречена на рабство, а вот ту надо бы совсем стереть с лица земли.
Попытки «наклеить» тот или иной ярлык на всю нацию отражает стереотип, в соответствии с которым воспринимается «средний» представитель данной нации в данный период. За стереотипом стоит определенная, порой искаженная, но реальность. Современная социальная психология, разумеется, отрицает, что целая нация может носить одну генетически обусловленную ведущую черту или хотя бы несколько черт. Тем не менее, стереотип считается весьма информативным для характеристики как объекта, воспринимаемого стереотипно, так и стереотипно мыслящего субъекта.
В старой этнологии для классификации наций был такой признак, как деление народов на «политические» и «неполитические». При этом «политической» считалась нация, где политическая активность социально приветствовалась и понималась как разработка и осуществление [388] реформ от местного до мирового масштаба, направленных, естественно, на улучшение существующей ситуации. В этом аспекте, грузинское общество как в прошлом, так и в настоящем однозначно должно быть признано «неполитическим». «Микрогрупповая» ориентация грузинской культуры оказывает значительное влияние на политическое поведение. Кругозор ограничивается локальным масштабом, что определяет дефицит общенационального сознания. Кроме того, почти отсутствует какая-либо активность на уровне общины, культуры самоуправления практически нет. Считается, что о «публичных» проблемах должны заботиться другие — правительство, государство, Запад, Россия и т. п. Навыки публичной активности в грузинской культуре отсутствуют даже на локальном уровне, нет также веры в эффективность подобной активности. «Микрогрупповая» специфика определяет также, что абстрактная идея, учение, норма как таковые почти не имеют цены. Чтобы стать действенными, они нуждаются в конкретной личности. Главное — это именно личность, ее харизма, а не идеи, которые она пропагандирует. Лицом политической партии является лидер, а ориентация партии никого особенно не интересует.
Воспитанный в подобной среде человек, избирающий карьеру политика или государственного чиновника, мыслит теми же категориями. Ареал сознания «среднего» грузинского политика или чиновника узок как в пространстве, так и во времени. В пространстве кругозор ограничен локальным уровнем, а во времени ориентирован на сиюминутные проблемы; объектом заботы является сохранение достигнутой власти, влияния и привилегий, а не долгосрочные интересы населения или государства. Одним словом, любое политическое поведение носит на себе клеймо очень долгого пребывания в ранге зависимой страны. Статус независимого государства, которое желает занять хоть какое-то место в мировой политике, требует другого типа политика, чиновника и гражданина.
Остаётся только рассчитывать на то, что культурные традиции, стереотипы поведения хотя и с трудом, но все же подвержены изменениям. Демократическая конституция и соответствующее законодательство, даже при остром дефиците истинно демократического менталитета, все равно определяют позитивные изменения; рыночная экономика, если не будет упразднена в декретном порядке, рано или поздно свое слово скажет. Основой для оптимизма может служить и то, что в Грузии, в отличие от многих «микрогрупповых» коллективистских обществ, не сложились правящие кланы, пребывание которых на вершинах власти принято в качестве социальной нормы.
Определенные позитивные сдвиги уже есть. Как показывают эмпирические исследования, за два последних года у населения снизился уровень фатализма и повысилась вера в собственные силы. [389] Наметилось оживление в неправительственном секторе; правящие круги уже вынуждены считаться со средствами массовой информации; постепенно появляется цивилизованный предприниматель; наконец, в государственные структуры приходит новое поколение, воспитанное новой эпохой, которое, хочется верить, будет проводить грамотный и достойный внешнеполитический курс Грузии.
Добавить комментарий