Город: образование и социальная мобильность

[454]

В городе происходит развитие культуры, формирование культурных функций и структурированных пространств культурного действа. Стержнем такого культурного развития является возникновение письменности (эпиграфики). Собственно, она выступает одним из очень важных характерных признаков города. Письменность, с одной стороны, [455] является ответом на нужды безличной управленческой коммуникации, ее унификации и стандартизации различных форм взаимоотношений, взаимодействия и взаимоконтроля между людьми в городских условиях, возникновения права, правовых и экономических норм. С другой стороны, письменность повлияла на культуру и идеологию. Появляется возможность унификации и воспитания единого поля культуры, религии и идеологии. Возникновение, сохранение и трансляция информации и культурных достижений становятся возможными благодаря письменной фиксации. Пожалуй, поэтому для её определения необходим большой эмпирический исторический материал, выступающий в роли содержательного каркаса. Социокультурный анализ города, его значения как культурного феномена и образовательного фактора можно было бы провести с помощью привлечения как исторического материала, так и теоретико-культурологического подхода.

Осуществляя своеобразные исторические «вызовы», город предъявляет новые требования к человеку и заодно создаёт социальные институты, посредством которых человек реализует эти «социальные вызовы и заказы» города и развивающегося городского общества. Таким ответом на «вызов» является создание письменности — одного из выдающихся социальных изобретений человечества. Письменность, а вместе с ней образование как особая система трансляции и консервации культуры, система сохранения обществом себя, как оно есть и развивается, является одновременно как продуктом города, так и его творцом. Письменность позволяет фиксировать и транслировать культурные достижения общества, унифицировать и контролировать правила человеческого общежития. Она позволяет обычаю, традиции, этическим нормам через письменную фиксацию перейти в новое состояние — право. А право, в свою очередь, формирует новое общество, новые нормы, новое видение мира. При помощи письменности человек фиксирует этапы развития общества, воздаёт должное своим гражданам, воздействует на настоящее и пытается изменить прошлое. Историческое восклицание «Забыть Герострата!» как раз и было такой попыткой воздействовать на совершившееся событие. Благодаря письменности качественно изменяется человеческий мир. Появляется возможность безличного усвоения чужого опыта без прямого контакта с мастером: получения инструкции, совета, выражения чувства или отношения.

Грамотность становится социальным маркером всякого культурного человека, городского, в особенности. Возможно, что именно письменная фиксация («Что написано пером, того не вырубишь топором») создаёт основу для торговли, производства, закрепления собственности, дипломатических сношений и, вообще, взаимоотношений между людьми. Письменность позволяет зафиксировать документы, [456] деловые, а также личные отношения. Человека городского с этого времени можно охарактеризовать как человека грамотного.

Приобретение знаний, которые на раннем этапе истории являются изустной традицией, только с изобретением письменности и созданием системы образования становится достаточно доступным для широкого круга людей. А вместе с приобретением такого знания человек получает возможность полноценного включения в структуру города и общества в целом. В обществе возникают новые социальные ипостаси: учитель и ученик, писатель, писец, переписчик книг, а затем печатник, издатель, продавец книг, библиотекарь, читатель и т. п.

Синхронизация разнообразных связей между древними и средневековыми городами тесно связана с хорошо налаженными информационными потоками, созданием единого, понятного всем, одинаково интерпретируемого информационного поля. Города проявляют единство в экономических, торговых и правовых вопросах, покровительствуют торговле, способствуют развитию ремёсел, стимулируют создание единого языка и письменности, цементируют этносы и одновременно способствуют сотрудничеству и конкуренции различных регионов. И естественно, что такая деятельность должна была быть материально оформлена. Это оформление межгородским связям даёт формирование единого языка (или подготовки переводчиков-толмачей) и письменности. Есть довольно обоснованное предположение, что письменность как институциализированная форма сохранения и трансляции информации возникла именно в городе как средство сохранения и трансляции информации. Ведь ещё в дописьменную эпоху встречаются различные формы фиксации отношений и взаимных обязательств людей. Если вдуматься, то один из древнейших ритуалов побратимства, когда в сосуде с молоком или вином смешивали капли крови, а затем её выпивали, тоже является своего рода информационной записью. Позднее костяные или металлические ярлыки (своего рода квитанции) или части сломанной дощечки выполняют ту же роль информационной записи.

В археологических исследованиях городов большое место занимают находки государственных архивов, библиотек, а также личных письменных материалов и документов. Древнейшая библиотека шумерского властителя Ашшурбанипала — тому свидетельство. Кстати, интереснейшая реликвия, связанная с А.С. Пушкиным, — кольцо-талисман, с которым он изображён на портрете кисти Тропинина, также является подобным историческим памятником. Надпись на кольце, которую и сам Пушкин, и его современники воспринимали как некую волшебную вязь-заклинание, была всего лишь личной подписью ближневосточного купца: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа, да будет благославенна [457] его память» 1. Кольцо, вероятнее всего, служило своему владельцу печатью и своего рода удостоверением личности. Наличие подобных разнообразных письменных памятников (как уже говорилось выше) и является одним из основных опорных признаков города.

В средневековой Европе 2 письменные сообщения королей, обращённые к «добрым», как они их именовали, городам, сыграли важную роль в их борьбе за власть с сеньорами городов и способствовали консолидации государств. Город всегда предпочитал короля сеньору. Такая взаимная поддержка нашла отражение, например, в том, что французский король Карл VII в трудную для него минуту доверил городу Туру королеву и дофина и даже не оставил гарнизона.

А вторгшись в область религиозной идеологии, письменность создаёт условия и основания для формирования монотеистического мировоззрения, новой системы передачи и сохранения веры. Как это происходит? В городе и религиозные функции приобретают своего рода специализацию. В этом плане в родовом обществе выделяется один специалист — шаман, который выполнял функции взаимодействия рода и сакрального мира. В рамках семьи такие функции берёт на себя старший в семье, отец или мать. Они совершают некоторые обряды во время каких-либо важных семейных событий. В деяниях более общего или высокого ранга люди обращались к шаману. При более высокой степени консолидации людей (племенной союз или этническая группа) национальную религию обслуживает группа священнослужителей, в формировании которой выражается как этническая принадлежность, возраст и личные качества отдельного представителя данной группы, так и особая система подготовки, обучения (но вначале это система устного, личностно-контактного характера, подобно отношениям Христа с апостолами). В городе влияние и воздействие родоплеменных и этнических верований снижается. В городе развивается относительная веротерпимость. На всякий случай люди поклоняются и чужим богам. Отсюда в древних городах (яркий пример тому Древний Рим) — буквально мешанина богов, верований, храмов.

Мировые религии большое значение придают зафиксированному Божьему слову. Моисей получает Закон Божий в виде письменного источника — каменных скрижалей. Коран — книга, в которой написан божественный текст, а Мохаммеду доверяется донести этот текст до людей. Заповеди Будды собраны и записаны на пальмовых листьях, а потом высечены на каменных пластинах. Правда, начальный процесс [458] такой божественной трансляции достигается первосвященником через посредство Чуда, божественного озарения, что очень напоминает процесс выделения из среды обычных людей — шамана. Благодаря же письменному закреплению текста можно ретранслировать учение, унифицировать представления о Боге, порядок общения с Всевышним, подготавливать служителей из среды обычных людей, а не из тех, кого отметило или выделило Чудо. Основой рекрутирования корпуса священнослужителей становится письменность как условие постижения Слова Божьего и его трансляции среди паствы.

Происходит углубление специализации священнослужителя. Он всё больше выполняет и воплощает только сакральные функции. Племенной шаман совмещал свою религиозную деятельность с производственной деятельностью (хотя бы частично), священнослужитель этнической группы брал на себя одновременно функции научные, управленческие и сакральные (как в Древнем Египте). Священнослужитель в условиях города отрывается не только от родоплеменной зависимости, но и от производственной, и должен всецело посвятить себя религиозным обязанностям. И так как священнослужитель в городе полностью посвящает себя религиозному служению, то рядовой верующий должен, соответственно, научиться выполнять свою роль и предназначение. Он — прихожанин, член паствы.

Информация в человеческом обществе является одним из важных компонентов общественной жизни. Перефразируя известное выражение, можно сказать: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Дезинформация или искажение информации, распространение заведомо ложной информации или сообщение правдивой информации органично вплетались в жизнь общества и оказывали влияние на его развитие. Город как ключевой элемент общества не мог остаться в стороне от этого процесса. Причину закладки города Карфагена легенда приписывает искажённой информации об его начальной незначительной площади. Якобы финикийцы, испрашивая разрешение у местных племён на занятие приморской территории, обещали, что эта территория не будет превышать шкуру быка. А получив согласие, разрезали шкуру быка на мельчайшие полоски так, что получилась длиннейшая нить, которой хитроумные финикийцы опоясали довольно приличную территорию для своего города. Будь договор заключён и зафиксирован в письменной форме, не допускающей разночтения с точными указаниями действия, подобного бы не случилось.

Печатное слово, стремящееся заменить личностное общение, становится составной частью образа жизни горожан. Управление при помощи письменных указаний жизнью людей в большом обществе, моделью которого выступает город, приобретает безличный характер. [459] Чиновник-функционер достигает апогея безличности в своей управленческой деятельности через посредство издания бесчисленных циркуляров-формуляров. В них исчезает интонация личного распоряжения, которая полностью заменяется безличным обращением к человеку, который функционально выполняет те или иные обязанности. Одновременно ответственность за исполнение или неисполнение становится размытой, безличной и в этом плане бессердечной, неотвратимой. Хайдеггер определял сообщение как «частный случай в принципе экзистенциально взятого сообщения. В последнем конституируется артикуляция понимающего бытия-друг-с-другом. Она осуществляет «общение» сонастроенности и понятность события. Сообщение никогда не есть что-то вроде переноса переживаний, например мнений и желаний, из глубин одного субъекта в глубины другого. Соприсутствие уже очевидно в сонастроенности и в сопонимании. Событие в речи «выраженно» разделяется, т. е. оно уже есть, неразделённое только как несхваченное и присвоенное» 3.

Безличность общения подчёркивается в городских условиях формирующейся социальной стратификацией. Социальное расслоение в сельской местности нередко скрывается за кровно-родственными связями. Свидетельство тому многочисленные примеры из фольклора о бедном и богатом брате, о бедных и богатых родственниках. Отношение богатого к бедному выражалось в неприкрытой эксплуатации, а ментально оформлялось как «трогательная забота о страждущих родственниках», «родственная взаимопомощь». Социально-стратификационная характеристика в первую очередь опирается на профессиональную структуру общества. Человек занят в той или иной профессиональной деятельности, создаёт определённые продукты. И в зависимости от этой деятельности и от тех отношений, которые складываются в результате производства и обмена результатами труда, люди исполняют какие-то определённые социальные роли. Владея ослом и мельницей, некоторые могут заниматься специфической деятельностью. На мельнице мелют зерно, на ослике подвозят зерно и увозят муку и т. п. Если же владеешь всего лишь котом, остаётся уповать только на его чудесные свойства. Социально-стратификационная характеристика должна указывать на положение человека в обществе, прежде всего на его социально-экономическую позицию.

В то же время человек может изменить своё положение в социально-стратификационной иерархии. Такое изменение носит название социальной мобильности. П.А. Сорокин писал: «Под социальной мобильностью понимается любой переход индивида или социального объекта (ценности), то есть всего того, что создано или модифицировано [460] человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую. Существует два основных типа социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. Под горизонтальной социальной мобильностью, или перемещением, подразумевается переход индивида или социального объекта из одной социальной группы в другую, расположенную на одном и том же уровне. Перемещение некоего индивида из баптистской в методистскую религиозную группу, из одного гражданства в другое, из одной семьи (как мужа, так и жены) в другую при разводе или при повторном браке, с одной фабрики на другую, при сохранении при этом своего профессионального статуса, — все это примеры горизонтальной социальной мобильности. Ими же являются перемещения социальных объектов (радио, автомобиля, моды, идеи коммунизма, теории Дарвина) в рамках одного социального пласта, подобно перемещению из Айовы до Калифорнии или с некоего места до любого другого. Во всех этих случаях «перемещение» может происходить без каких-либо заметных изменений социального положения индивида или социального объекта в вертикальном направлении. Под вертикальной социальной мобильностью подразумеваются те отношения, которые возникают при перемещении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направления перемещения существует два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, то есть социальный подъем и социальный спуск. В соответствии с природой стратификации есть нисходящие и восходящие течения экономической, политической и профессиональной мобильности, не говоря уже о других менее важных типах. Восходящие течения существуют в двух основных формах: проникновение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт; или создание такими индивидами новой группы и проникновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта. Соответственно и нисходящие течения также имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой социальной позиции на более низкую, не разрушая при этом исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга на фоне других групп или в разрушении ее социального единства. В первом случае «падение» напоминает нам человека, упавшего с корабля, во втором погружение в воду самого судна со всеми пассажирами на борту или крушение корабля, когда он разбивается вдребезги» 4.

С ростом городов при урбанизации и индустриализации происходят количественный рост профессий и соответствующее изменение [461] требований общества к квалификации и профессиональной подготовке работников. Наблюдается относительный рост рабочей силы, занятой в управленческой деятельности, работников умственного труда — так называемых «белых воротничков» — и уменьшение абсолютной численности работников, занятых физическим трудом, а более всего сельскохозяйственных рабочих. Это ведет к росту числа профессий высокого статуса, требующей долговременной и высокой профессиональной подготовки, и к падению занятости работников неквалифицированного или малоквалифицированного труда.

Так получается, что власть, высокое социальное положение в обществе, сопрягается с доступом к знаниям светским и сакральным. В современных условиях жёсткое структурирование социальной организации как будто размыто и не педалируется в общественных отношениях. Однако место в высших слоях современного общества также зависит от качества образования и уровня знаний человека. Т. е. надо подчеркнуть, что в обществе усиливается связь между образованием и профессиональным успехом. Образование и профессиональный успех становятся основой для социальной мобильности. Пока эта связь не будет ослаблена, возможности роста останутся довольно ограниченными, и пока роль образования как фильтра при входе в профессиональную иерархию будет сохраняться, это будет способствовать сохранению социального неравенства. Одними из самых интересных исследований о тенденциях мобильности в США, анализирующих восхождение и нисхождение в обществе через призму профессии и профессиональной подготовки, были исследования Э.Ф. Джексона и Г.Д. Крокетт 5, П.М. Бло и О.Д. Данкена 6.

Их исследования показали довольно высокий уровень социальной мобильности в США. Преобладающей оказалась именно вертикальная мобильность. Довольно большому количеству исследуемых удалось осуществить «великую американскую мечту», которая, надо отметить, включает в себя не только стремление к богатству, материальному успеху, но также подчёркивают самостоятельность человека его самодостаточность, стремление «сделать себя самому». Но также отмечено относительное значение для профессиональной и социальной мобильности индивида ряда факторов, связанных с происхождением, профессией отца, национальностью, величиной родительской семьи, типом и размером населенного пункта, уровнем полученного образования.
[462]

Уровень профессиональной мобильности в США относительно высок. Один из значимых факторов — влияние отца и его социального и профессионального статуса (коэффициент корреляции между социально-экономическими статусами отца и сына составляет +0,38). Статус отца оказывает влияние на статус сына в основном через образование, но социально-экономические позиции семьи также влияют на возможность карьеры, независимо от образования. Расовая дискриминация в социальной мобильности проявляется, в частности, в худших шансах негров на профессиональный успех. Профессиональная компенсация за расходы на образование у них настолько меньше, что зачастую сводит к нулю их стремление к дальнейшему образованию, а это, естественно, ухудшает их шансы на рынке рабочей силы.

Значение для социальной мобильности имеет и переезд в промышленный район или из индустриального района в небольшой город. Чем крупнее первое место жительство переселенца, тем больше у него шансов на профессиональный успех, независимо от масштабов последнего местожительства. Это сулит больший успех, чем переселение в сельскохозяйственные области. Городские мигранты имеют больше возможности добиться желаемого профессионального статуса по сравнению с «оседлыми» гражданами, чем их отцы.

На социальные и профессиональные возможности влияет число членов родительской семьи. Достижения человека из большой семьи, вынужденной делить средства между многими братьями и сестрами, обычно хуже, чем у того, кто вырос в малодетной семье.

Одна из дорог, способствующих социальной мобильности, проходит через систему образования. Таким путем открывается возможность изменения социального положения с низшего на более высокое. Но часто уже в систему образования закладывается будущее социальное неравенство. Ребёнок с первых шагов попадает в определённую социальную ячейку. Социальная элита защищает себя при помощи системы привилегий и в области образования. Лучшая школа, разумеется, находится в престижной части города. Эти школы раньше других оснащаются лучшим учебным оборудованием. Туда рекрутируются лучшие учителя. Оттуда, в основном, осуществляется вузовский набор. На фоне социалистического образовательного равноправия («все имеют одинаковые права на образование») в Советском Союзе формировались классы, а то и школы с углубленным изучением языков, гуманитарных и естественно-научных дисциплин. За ранжированием способностей часто скрывалось социальное ранжирование. Дети элиты могли прибегнуть к помощи специалистов-репетиторов, посетить какую-либо страну для изучения языка, располагали техническими и другими средствами обучения. «Новые русские» (в принципе, национальная принадлежность [463] в этом термине не имеет никакого значения, речь идёт о социальной группе) оценили по достоинству высококлассное и дефицитное образование для своих детей и делают в этом направлении всё возможное.

Нечто подобное, такое же социальное ранжирование уже в школе, можно наблюдать в разные исторические времена и разных регионах. Например, у коренных жителей Мезоамерики — ацтеков — существовала развитая система образования, опирающаяся на систему социального неравенства. Дети рядовых членов общества обучались в школах «тельпучкалли», где изучали историю, сельскохозяйственное и ремесленное производство и много внимания уделяли военной подготовке. В школах для детей аристократов — «кельмекак» — главными дисциплинами были религия, история и устройство ацтекского государства, чтение, письмо, счет, астрономия, астрология, стихосложение и основы риторики. Учеба была обязательной для всех мальчиков. Интересным было разное отношение в школах к проведению свободного времени. Ученики первого типа кроме учебы работали на возведении каналов, плотин, укреплений, а после занятий отправлялись для развлечения в дома пения, где не только пели и танцевали, но и приобщались к азам общения с противоположным полом. Учащихся второго типа воспитывали более сурово, учили воздержанию, достойному поведению, религиозному усердию. После занятий по ночам они отправлялись в уединенные места, на вершины холмов и гор, где разжигали костры и устраивали богослужения, принося в жертву собственную кровь, для чего острыми колючками агавы раздирали себе мочки ушей 7.

Сформировавшиеся в основном во второй половине ХХ века представления о социальной мобильности «с помощью образования» в «социалистических» странах во многом оказались иллюзиями. Так получалось, что образованные работники в иерархии власти и собственности занимали те же позиции, что и их менее образованные родители. Руководящее положение занимала социальная группа партийных функционеров, зачастую не имевшая специального образования, которое в их случае нередко подменялось учебой в разного рода партийных учебных заведениях. Само образование также стратифицировалось, разделяясь при формальном равенстве уровней (скажем, на уровне высшего образования) на элитарное, повышенное, среднее и с низким уровнем. Современная система образования пока движется всё в том же русле и скорее камуфлирует реальное неравенство, чем служит «лифтом» по выравниванию позиций. Социальные причины социальной мобильности подменяются при этом их «естественными» причинами, связанными с индивидуальными природными способностями людей.
[464]

«Следует отметить, что многие сравнительные исследования показали, что под влиянием сил, присущих индустриализации, происходят фундаментальные изменения в стратификационных системах. Прежде всего, возрастает социальная дифференциация. Передовая технология дает толчок возникновению большого числа новых профессий. Возникающие профессии требуют большей квалификации и лучшей подготовки, лучше оплачиваются и являются более престижными. Как следствие образование и подготовка становятся все более важными факторами на входе в профессиональную иерархию. Кроме того, индустриализация приводит в большее соответствие профессионализм, подготовку и вознаграждение. Иными словами, для индивидов и групп становится характерной тенденция к относительно устойчивым позициям в ранжированной стратификационной иерархии. В итоге усиливается социальная мобильность. Уровень мобильности возрастает в основном вследствие количественного роста профессий в середине стратификационной иерархии, т.е. за счет вынужденной мобильности, хотя активизируется и добровольная, так как больший вес приобретает ориентация на достижения» 8.

Что интересно, даже в столь структурированном обществе, каким было государство ацтеков в доколумбовой Америке, существовала возможность подобной социальной мобильности. Для рядового ацтека возможность подняться по социальной лестнице могла предоставить военная служба. Особо отличившиеся воины и военачальники незнатного происхождения могли получить доступ в привилегированные слои. Ацтекские «рыцари за заслуги», стараясь подчеркнуть свой статус, называли себя «ягуарами» и «орлами». Перед сражениями они надевали шкуру ягуара или украшали себя орлиными перьями. Свои привилегии они, по поверьям ацтеков, сохраняли и в загробном мире. «Рыцари за заслуги» могли даже стать высшими военачальниками. Однако верховные военные должности могли занимать лишь представители наследственной знати 9. В этом плане можно сделать сравнение с российской историей. Сподвижник Петра I А.Д. Меньшиков сделал выдающуюся социальную карьеру от денщика до фельдмаршала, однако в глазах дворянства он все равно оставался «худородным».

Социальная мобильность внутри старого общества практически не в силах решить задачу равенства реализации равных возможностей. На уровень и характер социальной мобильности влияет общественная система. «Ученые давно обратили внимание на качественные различия в этом отношении между обществами открытого и закрытого типа. [465] В открытом обществе нет формальных ограничений мобильности и почти отсутствуют неформальные. Однако в самой эгалитарной ситуации, где любой имеет законные возможности роста, некоторые хотят быть «более равными», чем другие. Так, немало сложностей возникает при реализации преимуществ для представителей отставших в своем развитии этнических, расовых или социальных групп, скажем, при приеме в университеты. В этом случае могут быть ущемленными права и интересы более подготовленной молодежи. В то же время и в открытых обществах все еще существуют социальные, расовые и половые барьеры. И «покровительственная» система подготовки кадров с качественным высшим образованием в Англии, и «соревновательная» система их подготовки в США не очень-то способствуют усилению мобильности «снизу» в «правящий класс», так как и там и тут это доступно незначительному числу лиц с наивысшими способностями, причём в самых редких случаях. Ведь существует множество формальных и неформальных ограничении и установлений, которые благоприятствуют продвижению лиц из высшей страты и препятствуют тем, кто относится к низшей» 10.

Только вписавшись в жизнь общества, образование из культурной игрушки превращается в неотъемлемую необходимость и ценность. Современность внесла мало нового в процесс воспроизводства верхов общества. Конечно, в периоды войн и революций, коими изобиловал ХХ век, повышается мобильность общества. Это происходит как по собственной воле самих людей, так и в силу сложившихся обстоятельств. Но как ни кажется привлекательным тезис о вертикальной мобильности членов общества с позитивной экспонентой, всё-таки необходимо смотреть на социальные процессы трезвым взглядом. Ведь социальная мобильность может рассматриваться одновременно как процесс положительного развития общества, так одновременно и как процесс его дестабилизации, разрушения. С одной стороны она реорганизует и структурирует общество сообразно достижениям и уровню развития отдельных членов общества, вносит новую струю в старые процессы, с другой — разрывает устоявшиеся, ещё работоспособные структуры, ради новизны нарушает связи и отношения между группами людей и обществом. Также неоднозначно её влияние на отдельного человека. Человек, которого «социальный лифт» переносит на искомое место (независимо — вверх или вниз), поневоле становится маргиналом. Покинув одну группу, он не всегда может вписаться в новую, причём этот дискомфорт возникает не только в плане психологическом, но и профессиональном. В то же время он может получить творческий импульс для [466] дальнейшего развития и увлекает за собой свою новую социальную группу.

Город в этом плане предоставляет множество дифференцирующих путей для самореализации и самоутверждения человека. В городе человек может себя реализовать в различных социальных ролях и в различных социальных группах. В отличие от жёсткой структуры сельской местности город дает человеку больше свободы и возможностей для включения в ту или иную социальную группу, чтобы он мог встать на ту или иную ступень социальной иерархии.