«Три разговора» Вл.Соловьева: вопросы публикации, жанрового своеобразия и композиционной целостности

[378]

«Это свое произведение я считаю гениальным» 1, — так говорил о своей последней книге Вл. Соловьёв. Действительно, «Три разговора» Вл. Соловьёва — это литературно-философское произведение уникальное по своим жанровым особенностям в истории русской литературы. Глубина затронутых Соловьёвым тем, сочетание философии, истории, литературы — всё это обуславливало разнообразный выбор художественных средств, определяло жанровое своеобразие книги. Апологетические и полемические диалоги, — так во вступлении философ сам определил жанр трех разговоров 2.

Помещая перед началом философского диалога вводное слово, Соловьёв следует античной традиции (диалоги Платона, Аристотеля и Цицерона). Не выходит за рамки античной традиции и футурологическая повесть об антихристе. Миф о гибели Атлантиды в книге «Государство» Платона завершает драматические диалоги Сократа, как бы изображая конец идеального государства. Диалоги Цицерона «О государстве» изложены в шести книгах, каждая из которых посвящена конкретной проблеме. Своеобразным синтезом всех шести диалогов становится апофеоз-сновидение Сципиона Африканского Старшего.

Интересно, что в первой редакции «Трех разговоров» повесть об антихристе отсутствовала, а «этот предмет (приход антихриста. — прим. А.С.) был… изложен в той же разговорной форме, как и все предыдущее, и с такою же примесью шутки». И только друзья убедили философа, что эта тема требует более серьезной и подходящей формы. «Найдя это справедливым, — говорит Соловьёв, — я изменил редакцию третьего разговора, вставив в него сплошное чтение «Краткой повести об антихристе» из рукописи умершего монаха» 3. Тема книги и выбранная форма полемических диалогов привели к необходимости завершить три диалога эсхатологической повестью-мифом.

В написанной за месяц до смерти статье «По поводу последних событий», Соловьёв еще раз косвенно укажет на жанр повести: «Историческая драма сыграна…». Смысл исторического процесса, по Соловьёву, заключается в положительном соединении истин Востока и Запада. Соединение должно произойти в конце всемирной истории после решающей борьбы против лжеистин.

Повесть об антихристе иногда несправедливо называют «приложением» к «Трем разговорам», считают чуть ли не самостоятельным произведением философа, не видят органической связи между тремя диалогами и повестью. В некоторых изданиях «Краткая повесть об антихристе» даже печатается отдельно. Вместе с тем «Три разговора» не заканчиваются и этой «исторической драмой-повестью».

Впервые книга издана при жизни Соловьёва в 1900 г. в Санкт-Петербурге (изд. «Труд»). В этом же издательстве в 1901 г. были выпущены второе и третье [379] издание книги. В России они стали последними изданиями книги в том виде, какой ее определил сам автор: три разговора с краткой повестью об антихристе и с приложениями. Во всех остальных изданиях «Три разговора» издавались без приложений.

Была нарушена композиционная целостность в отношении «Трех разговоров» и в издании первого «Собрания сочинений Владимира Сергеевича Соловьёва» в девяти томах (1901-1907). Восьмой том включал в себя философские и другие сочинения последних годов, в число которых вошли и «Три разговора». За основу составители положили хронологический принцип, оправданный при подходе ко всему наследию философа. Однако прилагаемые к «Трем разговорам» статьи, написанные в 1897 и 1898 гг., были размещены до произведения, а не после (по замыслу Соловьёва).

Спустя четыре года издательство «Просвещение» выпустило второе издание «Собрания сочинений Владимира Сергеевича Соловьёва» (1911-1914) в десяти томах под редакцией С.М. Соловьёва и Э.Л. Радлова. В этом издании «Три разговора» вошли в последний десятый том. В основу составители положили тот же хронологический принцип.

После революции 1917 года в России и за рубежом о Вл. Соловьёве будут писать А. Блок (ст. «Владимир Соловьёв и наши дни», 1920), С.М. Соловьёв (кн. «Владимир Соловьёв. Жизнь и творческая эволюция», 1923), Г.П. Федотов (ст. «Об антихристовом добре», 1926) и многие другие.

В Советском Союзе имя Соловьёва на долгие годы было отодвинуто на периферию. О нем говорилось лишь как о поэте, стоявшем у истоков русского символизма. К сожалению, ложные установки к наследию философа, публициста, критика, писателя, почетного академика Отделения русского языка и словесности, мастера эпистолярного жанра и поэта встречаются и в современном литературоведении. Отчасти это связано с тем, что сочинения Вл. Соловьёва в СССР долгое время не издавались.

Иначе выглядела ситуация в Европе и США. В 1954 году издательство им. Чехова в Нью-Йорке на русском языке выпустило «Три разговора» отдельной книгой. В 1966 г. в Брюсселе выходит фототипическое издание со 2-го издания «Собрания сочинений». Выходят «Три разговора» и на иностранных языках: в Германии и в Чехии.  4

В СССР первый сборник стихотворений Вл. Соловьёва был издан лишь в 1974 г 5.. Издания философских произведений появились только в 1988 г 6.Во второй том этого издания вошли «Три разговора», но также без прилагаемых статей. С конца 80-х гг. «Три разговора» входят в издания избранных сочинений. Отдельным изданием на русском языке за последние 11 лет книга выходила несколько раз: в 1991 г.и два раза в 2000 г. В том же году издательство «Наука» приступило к выпуску нового издания «Полного собрания сочинений и писем в 20-ти томах. Сочинения в 15-ти томах» (сост. Котрелев Н.В., Козырев А.П.).
[380]

Во всех современных изданиях составителями игнорировались приложения к «Трем разговорам». Другими словами, то, что Соловьёв в названии книги обозначил как приложения (четыре статьи и семь Пасхальных писем), не печаталось вовсе. В результате современный читатель не имеет возможности, во-первых, вполне оценить жанровую уникальность «Трех разговоров» и, во-вторых, адекватно понять последнее завещание русского философа.

Недаром Вл. Соловьёв в предисловии обращает отдельное внимание на важность прилагаемых статей и писем, которые «дополняют и поясняют главные мысли трех разговоров» 7.После такой оговорки обходить вниманием прилагаемые статьи не представляется возможным. О литературном же значении соловьевских статей хорошо сказал исследователь Н.В. Котрелев: «Нет никакой возможности отрицать, что многие страницы его философских, публицистических, критических писаний, многие письма — классические образцы русской прозы в этих родах» 8.

Первоначально статьи, включенные Соловьёвым в т.н. циклы Воскресных и Пасхальных писем, публиковались на протяжении 1897 и 1898 гг. в газете «Русь». Всего было 22 письма. В собраниях сочинений начала XX века они были включены в тот же том, что и «Три разговора», но с соблюдением последовательности газетной публикации.

Цикл «Воскресных писем» состоит из 10 статей: «Семья народов», «Пробуждение совести», «О русском языке», «Что такое Россия?», «О так называемых вопросах», «О соблазнах», «Забытые уроки», «Второй конгресс религий», «Словесность или истина?», «Небо или земля?». Цикл «Пасхальные письма» — из 12 писем: «Христос Воскрес!», «О добросовестном неверии», «Женский вопрос», «Восточный вопрос», «Два потока», «Слепота и ослепление», «Значение догмата», статья «Немезида», состоящая из трех отдельных писем, «Россия через сто лет» и последнее письмо «Духовное состояние русского народа».

В «Трех разговорах» публицистический и эпистолярный жанры представлены четырьмя статьями и семью письмами. Обращает на себя внимание то, что Соловьёв сделал тщательный отбор писем, изменив их первоначальную композицию. Приложения открываются двумя бывшими «пасхальными письмами», теперь Соловьёв публикует их как простые статьи, «Немезида» и «Россия через сто лет». Далее следуют две статьи из «Воскресных писем» — «О соблазнах», «Словесность или истина?» (Соловьёв в «Трех разговорах» их уже не называет Воскресными). После чего приложения завершаются семью «Воскресными письмами»: «Христос Воскрес!» «О добросовестном неверии», «Женский вопрос», «Восточный вопрос», «Два потока», «Слепота и ослепление» и «Значение догмата» 9.

Взаимосвязь трех диалогов и краткой повести об антихристе с прилагаемыми статьями можно показать на нескольких примерах.

В статье «Россия через сто лет» философ рассуждает об истинном и ложном патриотизме. Мыслитель выступает против ложного «ура патриотизма» [381] почтенной публики, для которой патриотизм «исчерпывается знаменитой поэтической формулой: «Гром победы раздавайся» 10. В вагоне второго класса пассажирского поезда Николаевской железной дороги, где ближние «становятся несносною реальностью» 11, автор задается вопросами: в каком состоянии находится Отечество? не показываются ли признаки духовных и физических болезней? изглажены ли старые исторические грехи? как исполняется долг христианского народа? не предстоит ли еще день покаяния? Оценки результатов последней переписи населения, отмечает мыслитель, не оптимистичны: остановился прирост населения. «Что будет с Россией через сто лет… неужели нам ничего неизвестно о будущем России?», — обращается Соловьёв к своим современникам. Ответом на этот вопрос, по Соловьёву, может стать только обращение русского народа к «патриотизму размышляющему и тревожному», истинной задачей которого является познание высшей воли Бога 12.

Размышляющий патриотизм, постоянное бодрствование, исполнение долга христианского народа и покаяние — это те средства, которые помогут народу распознать антихриста в себе самом. Так происходит в повести об антихристе, когда император созывает Вселенский собор всех христианских церквей. На соборе он обращается с предложением признать его власть. Взамен каждой конфессии он обещает дорогие ей атрибуты веры. Большая часть христиан соглашается с его условиями. Остальные, возглавляемые духовными лидерами, требуют от антихриста исповедать Иисуса Христа как Сына Божия. Таким образом Вл. Соловьёв показывает необходимость отречения от своих узко конфессиональных особенностей ради принятия полной Истины (Христа распятого и воскресшего). Статья, как и повести об антихристе, обращенная в ХХI век, заставляет задуматься и современного читателя.

Воскресение Христа — основной вопрос, который был предметом полемики Вл. Соловьёва с толстовством и ницшеанством. В разговорах эту тему поднимает последователь Толстого Молодой Князь, который отрицает Воскресение, как сказку и миф. В повести антихрист говорит о смерти Бога. Решению этого вопроса Соловьёвым посвящено первое из семи Пасхальных писем «Христос Воскрес!» (Светлое Воскресение, 1897 года) 13. Для русского философа человечество без христовой победы бессмысленно и представляет собой царство зла и смерти, а природа — совокупность вечно умирающих и рождающихся вещей. Смысл же победы жизни над смертью может быть только в Воскресении Христа.

В последнем, седьмом, пасхальном письме «Значение догмата» (Неделя о никейских отцах, 1897 года) Соловьёв, с одной стороны, указывает на опасность безжизненного, отвлеченного понимания догмата, но с другой — говорит о недопустимости забвения своих христианских истоков. «Единосущий Отцу — провозгласила Церковь устами 318 отцов», определив после долгих догматических споров никейский Символ веры 14. [382] Первостепенность этого Символа веры заключается в утверждаемой им возможности соединения с Богом через Воскресение Христа и его Второе Пришествие. Этот мотив, а также мотив тысячелетнего царства Христа есть и в повести об антихристе.

Содержание всех семи писем обусловлено евангельскими событиями, память которых совершается в послепасхальное время. Эти семь евангельских событий входят в т.н. период пения «Цветной триоди», первый из трех периодов церковного года (период пения «Цветной триоди», период пения «Октоиха» и третий период — «Триоди Постной»).

Год в церковном исчислении времени начинается днем Светлого Христова Воскресения. Первым пасхальным письмом «Трех разговоров» («Христос Воскрес!») Соловьёв как бы начинает исчисление времени. Но в «Цветную триодь» входят восемь седмиц: Воскресение Христово, Уверение Фомы, Жены мироносицы у гроба Господня, Исцеление расслабленного, Беседа с самарянкой, Исцеление слепого, Молитва Христа за учеников (будущую Церковь), Сошествие Св. Духа в праздник Пятидесятницы (рождение Церкви). В этом смысле интересно отсутствие восьмой статьи в пасхальных письмах, прилагаемых к «Трем разговорам». Она должна была бы соответствовать восьмой неделе, Пятидесятнице (Троицкой) и заканчивать собой первый период церковного исчисления времени. Почему Вл. Соловьёв обрывает этот период, заканчивая «Три разговора» письмом, посвященным догмату о Сыновстве Христа (Седьмая неделя Св. Отцов)?

В конце недели Св. Отцов на литургии читаются фрагменты послания ап. Павла (1 Фессал. 4, 13-17) и Евангелия от Иоанна (5, 24-30). Чтения называют заупокойными и обычно читают на погребение монахов и мирян. Говорится в них о воскресении всех мертвых христиан «в сретение Господу на воздухе» (1 Фессал. 4-17). Мотив воскресения из мертвых всех праведников есть и в «Краткой повести об антихристе», где происходит завершение земного периода существования Церкви и вслед за этим наступает тысячелетнее Царство Христово, т.е. по существу наступает восьмой день творения, окончательная победа Церкви Небесной. В свою очередь, Пятидесятница же, иначе Сошествие Св. Духа на апостолов, в православном богословии понимается как рождение Церкви, как основа Царства Небесного. Но здесь начинается грань, за которую не может переступать фантазия человека: «драма-то уже давно написана вся до конца, и ни зрителям, ни актерам ничего в ней переменять не позволено» 15. В эти словах г-на Z, источником которых являются строчки из Откровения Иоанна Богослова (гл. 22, 18-19), отражено представление философа о всемирной истории как свершающемся Божьем суде, что и обусловило композиционное единство трех диалогов, повести об антихристе и приложений.

Е.Н. Трубецкой по поводу «Трех разговоров» Вл. Соловьёва писал в ст. «Старый и новый национальный мессианизм»: «В пророческом предвидении [383] философа возрождается чудо Пятидесятницы. Огненные языки не разделяют народы, а объединяют их. Христианство Петрово, Иоанново и Павлово объединяются в общем исповедании» 16.

В заключение необходимо сказать, что «Три разговора» являют собой непревзойденный синтез художественной литературы, христианской публицистики и философии. Книга имеет ПРОЛОГ, состоящий из предисловия автора и 3-х апологетических диалогов, саму «историческую драму» или ПОВЕСТЬ ОБ АНТИХРИСТЕ и ЭПИЛОГ, в который входят четыре статьи и семь пасхальных писем. Первые четыре статьи дополняют мысли пролога, пасхальные письма продолжают повесть об антихристе. Эту концепцию сам автор определил еще в самом названии книги: «Три разговора о войне, прогрессе и всемирной истории, со включением краткой повести об антихристе и с приложениями». Остается надеяться, что составители следующих изданий учтут композиционную целостность этой уникальной книги.