Ощущение, в первый раз возникающее при созерцании собственного напечатанного текста, сравни ощущению падения или первого поцелуя: так же томительно замирает сердце, то же чувство звонкой пустоты нарастает во всем теле, и в переживании появляется терпкий привкус чужого. От него хочется освободиться, он мешает, угнетает, но и — притягивает, удерживает, рождает желание длить это состояние. Текст, прошедший через руки многих людей — наборщиков, верстальщиков, корректоров и т.д., — перестает быть только твоим переживанием. Извлеченный из беспорядочной кипы твоих бумаг, помещенный рядом с другими текстами в книге, оформленный не по твоему замыслу, текст, вписываясь в новые контексты, обретает самостояние по отношению к своему создателю, к автору. Он становится чужд себе самому. Из твоего обжитого, освоенного ментального пространства он переходит в другую реальность — реальность творчества.
«Виртуальное» этимологически равно реальному, действительному, фактическому. Обыденное сознание четко отслеживает тавтологию и наделяет словосочетание «виртуальная реальность» иным смыслом. В представлении человека, не причастного тайнам компьютерного знания, в недрах которого и родилось это понятие, речь идет о некой альтернативе нашему привычному пространству-времени, даже, скорее, о некотором химерическом конструкте сознания, дерзко претендующем на нишу в этой самой привычной реальности. Однако «изнутри традиции» понятие «виртуальная реальность» трактуется в его исходном этимологическом значении: эта реальность виртуальна именно потому, что она действительна, что она является единственно значимой и вообще единственно существующей реальностью для того, кто в ней оказался. У нее своя размерность, свои категории и понятия. Пространство и время в нашем понимании в этой реальности не присутствуют: они сжимаются в ноль, схлопываются, коллапсируют. Ее структура — это Сеть, наброшенная на всю Землю, мгновенно соединяющая [31] любые точки земного шара, сворачивающая расстояния и временные промежутки.
Агенты виртуальной реальности — это тексты, существующие без автора, это образы, живущие без героя, это судьбы, потерявшие — своих под-судимых. Но виртуальная реальность — это не царство теней, не мир бесплотных идей, не сказочное Зазеркалье, в котором не только все наоборот, но все — иллюзия; тексты, образы, судьбы обретают в ней самостоятельное существование, оформляются в свои сюжеты, путешествуют по своим маршрутам. Это искусственная, творимая, создаваемая реальность, которая начинает жить своей жизнью; это Галатея, которую изваял Пигмалион. Виртуальная реальность предоставляет возможность для осуществления определенного рода свободы: каждый проникающий туда сам выбирает себе желаемую роль и сам творит свою судьбу, свой образ, свой миф, свой текст и контекст — окружающий мир. Вне этого мира все просто теряет смысл.
Однако художественным творчеством способ бытия в виртуальной реальности не назовешь. Говорить об авторе, герое, прототипе мы здесь можем лишь условно, на основании аналогии. Все это — пустые, марионеточные формы, роли, которые принимает на себя субъект деятельности. Он не Автор, и не Герой, и не Прототип. Творец Пигмалион после смерти Автора становится Любовником, на компьютерном сленге — юзером.
Возможно, утверждение виртуальной реальности и есть тот кардинальный слом состояния культуры, состояния сознания, хода истории, ожиданием которого переполнено все цивилизованное человечество накануне нового тысячелетия. Новоевропейское достижение — наше привычное восприятие пространства-времени — уходит в прошлое. В условиях нового, информационного, типа общества изменяется самое основное — картина мира. Похоронив Бога по инициативе Гегеля и Ницше, а потом и Автора, мы остались без центральной фигуры, оказались внутри запутанного лабиринта возможностей, случайностей и тупиков. Виртуальная реальность уверенно занимает позиции. Виртуальная реальность расползается по Мировой Паутине, инсталлируя островки нашего сознания, и гасит ту реальность, которую пытались понять мыслители в течение нескольких последних столетий.
Добавить комментарий