Эстетическая интуиция - этическая ответственность

Но она не просто метод философского познания, а этическая ответственность. Что это значит? Прежде всего, то, что интуиция лишена асильственного начала. Интуитивный акт не направлен на отдельный предмет, «предметом» интуированного познания является целостность, органическое единство бытия. Интуиция представляется инструментом философского диалога с не-символической реальностью. Она — «ответ», а не корыстное, присваивающее воздействие человеческого разума. Исторически в филосо-[116]фии сложилось определение интуиции как первичного (органического) и ненасильственного познания, высшего в сравнении с интеллектуальным.

Подтверждением может служить «психология» понятия интуиции, сложившаяся в европейской и русской философии 20 века. Анализ данного понятия в философии А.Бергсона, Н.О.Лосского, С.Л.Франка, Ж.Делеза показывает, что ему всегда дают ряд константных характеристик: целостность, ненасильственность, органичность, открытость миру, творческость. Таким образом, интуитивное знание в противоположность анализирующему интеллекту, символической замкнутости рациональности открывает способ ответственного отношения к миру, к человеку, к реальности в ее многообразии. Важнейшим качеством интуитивного познания является констатация в нем многообразия мира, не сводимого к определенным правилам и стереотипам. Следует обратиться к анализу проблематики «ответственности» на конкретном философском материале. Показательна возможная развертка этических воззрений Анри Бергсона, которые легли в основу его теории морали.

«Этика» Анри Бергсона основана на снятии временной и пространственной расчлененности в акте интуирования. А бытовая этика повседневности основана на выделении существования индивида (в его пространственной и временной координате) из бытия.

Такое ограничение осуществляется, если рассуждать в соответствии с философскими мыслями Бергсона, из-за потребности интеллекта в анализе жизни, которую он представляет как рядоположенность во времени и пространстве отдельных событий.

Таким образом, можно сделать вывод, что субъект представляет себя совершенно независимым от отрезка временного луча, от прошлого. Будущее также существует автономно, тем более что, представляя его, интеллект производит еще одно понятийное «разведение»: будущее мира и будущее субъекта. Они противопоставляются друг другу.

В действительности, согласно философии Бергсона, жизнь (и всеобщий поток жизни, и индивидуальная жизнь) является постоянным, единым творческим становлением. Поэтому можно говорить о своеобразном единстве двух понятий, о «жизнетворчестве».

Человек творит свою жизнь, каждый акт его жизни есть творчество. Но это творчество не есть субъективность, наоборот оно соединяет индивида с объективностью, т.е. с потоком жизни. Как сказано выше, интеллект субъекта не способен увидеть этой живой целостности, он расчленяет ее на временные отрезки.

Можно сделать вывод, что в результате человек выделяет и отделяет себя от мира, начинает воспринимать как объекты людей. Этика жизни, построенная на интеллекте, будет, таким образом, необходимо деструктивной. В частности она лишена чувства единства времени и пространства, а значит[117] и чувства личной ответственности каждого за все бытие. Также такая этическая ориентация субъекта позволяет произвольно манипулировать объектами (в том числе с другими людьми), так как они представляются совершено посторонними, «иными» интеллектуальному восприятию.

Согласно Бергсону, у индивида есть способность воспринять единство потока жизни. Оно дается в интуиции, которая преодолевает интеллектуальную разобщенность времени и пространства и включает субъекта творчества в единое «жизнетворчество».

Следовательно, можно предположить, что всякий человек может осознать свою ответственность за все: за все время (и прошлое, и настоящее, и будущее), за всю Вселенную (и все возможные Вселенные). Так субъект осознает, что в каждом творческом акте жизни он творит не себя и свою жизнь, а все бытие, изменяя его раз и навсегда (необратимость жизненного потока). Интуиция выступает в качестве истока, основы нравственной жизни. Чистая же интеллектуальность (или рассудочность) приводит к насилию и деструктивности в отношениях человека и мира, человека и других людей.

Итак, можно констатировать, что потенциальная этическая концепция Бергсона является в целом аналогичной концепции ненасилия.

Таким образом, интуиция в философии 20 века — метод ценностного отношения к миру, признание равноценности всех возможных родов бытия. Она существует как содержательная аналогия этики «ненасилия», т.е. заменяет отрицание насилия альтернативным способом отношений.

Здесь следует перейти к объяснению того, почему интуиция, во всяком случае, в контексте современной философии, может быть определена как «эстетическая».

«Эстетическая» здесь означает соразмерная пространству человеческого тела. Интуиция, обладая качеством органичности, является творчеством соразмерного знания. Продукт интуитивного познания всегда представляет нечто соответствующее человеку, т.е. отвечающее ему в его пространственной и духовной определенности. Интуиция существует в единстве с физиологией человека, не отделяясь от чувственной природы.

Именно поэтому интуиция всегда останется феноменом трансконцептуальным и трансдисциплинарным. Интерес философии конца 20 века к «интуитивным» практикам можно объяснить такой своеобразной ее природой. Интуиция совмещает, соединяет в себе качественно разные уровни, виды человеческого познания, открывая таким образом возможность для творчества, для выхода в пространство прежде неизвестного, не рационализированного.

Истинный смысл эстетической интуиции состоит в «снятии» исконного противопоставления культуры (символического пространства) и внеимволической действительности, из которого традиционно вырастал весь комплекс проблем философии и науки.
[118]

Таким образом, наука и философия могут строить архитектонику своего знания, исходя из интуиции, облаченной в знак, но в знак динамичный и бесконечно меняющий границы своего смысла.