Вл.Соловьев и спор о пантеизме в русской философии

[305]

Рассмотрение проблемы пантеизма в связи с построением в русской философии метафизики веры следует начать с анализа творчества Вл. Соловьёва. В этом отношении показательна его работа «Об упадке средневекового миросозерцания», представляющая собой реферат, прочитанный им на заседании Психологического общества в 1891 г. Она не является собственно философской, в ней речь идет об исторических судьбах христианства, но за анализом этой истории можно разглядеть свойственный пантеизму хилиастический уклон.

Вместе с тем Соловьёв не был плоским сторонником пантеизма и хилиазма. Данная тенденция появилась у него в результате стремления освятить мир. Н. Лосский пишет, что «Вл. Соловьёв и вся следующая за ним русская религиозная философия рассматривает христианство, как религию жизни и абсолютной полноты бытия, не только духовного, но и телесного. Поэтому Вл. Соловьёв не мало внимания уделяет учению о Преображении плоти, о создании духоносной, обоженной телесности и воскресения во плоти» 1. Он стремился к распространению бессмертной жизни на всю омертвевшую и распавшуюся природу, «которая должна быть воссоединена с человечеством как его живое тело». Это сближает творчество Соловьёва с Н. Федоровым.

Чтобы прояснить то, в каком отношении к пантеизму находится творчество Вл. Соловьёва, необходимо рассмотреть интересную полемику по поводу его наследия между Л. Лопатиным и Е. Трубецким 2. Л. Лопатин считал обвинение Вл. Соловьёва в пантеизме со стороны Е. Трубецкого односторонне отрицательной оценкой. Он выступил против злоупотребления самим термином пантеизм, считая, что в буквальном и строгом смысле слова он невозможен, ибо утверждает неразличимое тождество Бога и мира. О таком же неоднозначном толковании термина пантеизм, имея ввиду философию Плотина, утверждает и Л.П. Карсавин 3. Лопатин под пантеизмом понимает лишь обозначение некоторых общих тенденций в развитии философской и [306] религиозной мысли, выделяя две его разновидности: натуралистический и мистический. Он отмечает, что будучи доведенными до конца эти разновидности превращаются или в атеизм (когда признается только мир конечных вещей, а Бог становится лишь его другим названием), или в акосмизм (когда бытие мира провозглашается кажущимся). На этом основании Лопатин приходит к выводу, что «обвинение в пантеизме, как противоположности настоящего теизма, сплошь и рядом зависит от словесных тонкостей и случайной терминологии», в связи с чем, «когда кого-нибудь обвиняют в пантеизме, настоятельно необходимо со всею точностью определить, в чем именно полагают смысл такого обвинения и о каком пантеизме идет речь?» 4.

Однако сам Лопатин прекрасно осознавал, что данный термин не является излишним в философском лексиконе. С. Франк, например, считал, что с религиозно-философской точки зрения мировоззрение Соловьёва «можно охарактеризовать как пантеизм» 5. Так же и Н. Лосский отмечает, что «в космологии Соловьёва есть шеллингианский элемент… Отсюда мировоззрение обоих мыслителей, против воли их, приобретает пантеистическую окраску…» 6 По мнению А.Ф. Лосева, Вл. Соловьёв «недостаточно четко проводит различие между монотеизмом и политеизмом» 7. Отечественный исследователь отмечает, что такое понятие всеединства напоминает неоплатоническую трактовку, которая является языческой и пантеистической. То, что всеединство является сверхсущим, еще не говорит о его трансцендентности. Е.Н. Трубецкой также считал, что Вл. Соловьёв воспринял от Шеллинга «пантеистическую гностику» 8.

Между тем Лосев приводит некоторые доводы, которые снижают остроту обвинений Соловьёва в пантеизме. Он считает, что логика всеединства «для Вл. Соловьёва есть лишь одна из попыток приблизиться к непостижимости Божества, весьма верная и точная, но отнюдь не исчерпывающая» 9. Таким образом Лосев стремится оправдать в целом традицию всеединства в русской философии перед лицом необходимости построения метафизики веры. Л.А. Гоготишвили делает вывод, что «соглашаясь, в частности, что у Соловьёва можно найти пантеистические пассажи, Лосев вместе с тем принципиально оспаривал, что сам тип мышления, свойственный Соловьёву, есть пантеизм» 10. С таким выводом несогласна П.П. Гайденко, отмечая, что интерпретация связи Бога и мира, которую дает Вл. Соловьёв, «носит спинозистски-гегелевский, пантеистический характер» 11.

Однако самую радикальную и бескомпромиссную точку зрения в отношении оценки точки зрения творчества Соловьёва занял Г. Флоровский, заключая, что «генетически философия Соловьёва была связана с западноевропейским пантеизмом (Спинозой, Шопенгауэром), с древней и новой гностикой (александринизмом, Каббалой, “немецкой мистикой”), с бессильными попытками спекулятивного преодоления рационализма (у Шеллинга и Баадера)» 12.
[307]

Несмотря на вскрытые противоречия, на основе проведенного анализа можно прийти к выводу, выраженному С. Франком и состоящему в том, что метафизика веры «требует от нас признания, что отношение между Богом и миром не может быть одинаково выражено ни в термине трансцендентности, ни в термине имманентности, взятых в отдельности, а должно мыслиться, как отношение, совмещающее в себе оба эти начала» 13. Франк настаивает, что несмотря на всю антиномичность этого синтеза он неизбежно и настоятельно постулируется как верой, так и метафизикой, вне зависимости от их конкретного исторического содержания. Трансцендентное и имманентное в метафизике веры существуют «если неслиянно, то и нераздельно» 14. Такую же позицию занимает и «антиномист» Флоренский. Он пишет, что и трансцендентное и имманентное относительны 15.