Просвещение русских приказных управленцев XVI-XVII вв.: влияние Запада или диалог культур?

Московская Русь XVI — XVII вв. не была изолирована от других государств. Естественно предположить, что она испытывала влияние на свою культуру со стороны западных держав. В.О. Ключевский считал, что «западное влияние, проникая в Россию, встретилось здесь с другим господствующим в ней дотоле влиянием — восточным, греческим». При этом в отличие от греческого, которое «руководило лишь религиозно-нравственным бытом народа», западное «проникало во все сферы жизни» 1. Однако, по его мнению, о западном влиянии нельзя говорить до XVII в. Приведем логику его рассуждений. В XV-XVI вв. Россия уже была знакома с Западной Европой. Но в этот период можно говорить лишь об общении, а не о влиянии. Влияние же, по мнению В.О. Ключевского, наступает лишь тогда, когда общество, его воспринимающее, начинает осознавать необходимость учиться у превосходящей его культуры. И только в XVII в. в России распространяется «чувство национального бессилия», а это приводит к осознанию своей отсталости. Отсюда и понимание необходимости учиться у Западной Европы 2. Здесь речь идет, прежде всего, об осознанном влиянии, «о стремлении русских освоить чужое» 3. Однако, воздействие неосознанное, по мнению автора, начинает распространяться гораздо раньше. В данной статье нас интересует осознанное заимствование русских у западной культуры, их стремление постичь западноевропейское образование.

При обращении к данной теме возникает целый ряд вопросов. Возможно ли рассматривать этот процесс как диалог западноевропейской и русской культуры? Можно ли говорить о влиянии западноевропейцев на просвещение русских приказных управленцев? На эти вопросы автор попытается дать ответ в статье. Диалог культур подразумевает и обратную связь, т.е., в нашем случае — влияние русской культуры на западную. Таковое воздействие, безусловно, присутствовало. Однако, раскрытие его основных направлений и проводников может стать целью отдельной работы. Мы же ограничимся лишь воздействием иностранцев на образование русских приказных управленцев.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения В.Я. Уланова, который так определял основных «проводников западного влияния»: торговля, военные и дипломатические отношения с Западом, развитие колоний иностранцев в Москве и других русских центрах, просветительная деятельность южно-русских выходцев, распространение иностранной и переводной литературы 4. При этом он подчеркивал, что некоторые «из этих путей распространения западной культуры в Россию имеют свое начало по ту сторону смутнаго времени и таким образом приковывают к себе внимание в качестве длительных проводников западной культуры» (Курсив мой. — Н.Ю.) 5. Эта точка зрения находит подтверждение в источниках.

Известно, что в XVI — XVII вв. усиливается приток иностранцев в Россию. Об этом неоднократно писали иностранцы — современники. Например, Иржи Д. негативно отзывался о присутствующих в России иностранцах 6. Впрочем, его отношение к кальвинистам и лютеранам, коих, как он считал, было большинство среди приезжающих в Московию, во многом было предвзятым. Во-первых, вследствие религиозных пристрастий Иржи (он был иезуитом) 7, а во-вторых, из-за того, что именно кальвинисты и лютеране, по его же мнению, были виновниками его изгнания из Русского государства в 1689 г. 8. Несмотря на эти нелестные характеристики, среди приезжавших в Россию было много высокообразованных людей, которые стремились передать свои знания русским людям, полученные в западноевропейских университетах. Наиболее яркий тому пример — Максим Грек, который приехал в Россию в 1508 г. Он, как известно, получил европейское образование, поэтому синтезировал, по выражению одного из исследователей его творчества Н.В. Синициной, «западноевропейский» и «афонский опыт» (Курсив мой — Н.Ю.) 9. Максим Грек собрал вокруг себя кружок. Члены кружка интересовались кроме всего прочего и достижениями западной науки. Не случайно его называют академией Максима Грека.

Воспоминания иностранцев о России XVI — XVII столетий изобилуют замечаниями о том, что «русские не учатся никакому другому языку» 10, «ненавидят учение» 11 и т.п. Это совсем не означает, что у русских людей не было соответствующих способностей. На это справедливо указывал еще Ю. Крижанич. «…пусть же никто не говорит, — писал он, — что нам, славянам, волею небес заказан путь к знаниям и будь то бы мы не можем или не должны учиться. Ведь также, как и остальные народы не за день и не за год, а постепенно учились друг у друга, так и мы также можем научиться…» 12. Причины нераспространения образования в России крылись, по мнению А. Майерберга, в том, что сами учителя были малообразованны, противодействовали образованию священнослужители, боявшиеся проникновения западных ересей, и «старые Бояре», не хотели «по зависти, что молодежь получит такие дары, которых без пренебрежения они не хотели брать сами» 13. Однако, те же иностранцы отмечают способность отдельных русских людей к восприятию наук. Об этом, например, писали А. Олеарий, Д. Иржи и некоторые другие 14. Это говорит о том, что конкретные прецеденты — попытки обучить русских людей, были. Два таких примера оставил нам А. Олеарий. Он писал о А.С. Романчукове следующим образом: «этот русский… имел большую охоту к свободным искусствам, особенно же к некоторым математическим наукам и к латинскому языку; он просил, чтобы мы помогли ему в изучении этих предметов…», причем, Олеарий подчеркивает, что Романчуков учил своих соотечественников измерению высоты зданий с помощью астролябии 15. Другой пример связан с именем Алмаза Иванова (с 1646 г. дьяк Посольского приказа 16). Характеризуя его, Олеарий указывал, что «нынешний государственный канцлер» 17, побывав в молодости в Персии и Турции, «в короткое время так изучил языки, что теперь может говорить с людьми этих наций без переводчика» 18. Но эти данные относятся к XVII в. В распоряжении автора имеются материалы, которые позволяют говорить, что и ранее русские люди успешно учились у западноевропейцев.

Приведем примеры. Г. Штаден, находившийся на службе в Московском государстве, вспоминал в своих записках о том, как помогал «одному поляку переводить на русский язык немецкий Травник» для И.П. Челяднина 19 (руководителя Челобитного приказа). Согласно донесению Поссевино папе Григорию XIII в 1578 г. в Италию приехал некий «молодой московит» учиться латинскому, греческому и итальянскому языкам 20. Другой случай, относящийся к XVI в., приводит в одном из своих исследований В. Савва. В 1583 г. «пашенной человек» Петрушка Лукьянов поехал в Данию «для науки неметцково языка» 21. Причем, поездки русских за границу с целью изучения языков были, по-видимому, довольно распространенным явлением. Несмотря на это, указанный случай наглядно продемонстрировал наличие у отдельных русских людей стремления получить образование на Западе.

Вместе с тем, нельзя не констатировать тот факт, что подобных сведений, относящихся к XVI столетию, невероятно мало. С одной стороны, это можно объяснить тем, что людей, искавших образование на Западе, было немного. Однако, некоторые сомнения в это вносит следующее обстоятельство. Еще в смутную эпоху боярин Федор Головин рассказывал по секрету поляку Маскевичу, что у него был брат, который «имел большую охоту к языкам, но не мог открыто учиться им; для этого он держал у себя тайно одного из немцев, живших в Москве; нашел также поляка, разумевшего язык латинский. Оба они приходили к нему тайно, переодевшись в русское платье, запирались с ним в комнате и читали вместе латинские и немецкие книги, которые они успели приобрести и уже понимали недурно» (Курсив мой — Н.Ю.) 22. По-видимому, некоторые люди, интересующиеся западным образованием, не афишировали это, стремясь, по возможности скрыть свой интерес от окружающих. Вместе с тем, нельзя впадать в другую крайность — переоценивать число подобных людей. Их было немного. Но все вышеперечисленное позволяет говорить нам, что люди, по-новому оценивающие возможность получения западного образования, появились еще в XVI веке, а возможно и ранее.

Показательно, что еще в XVI в. со стороны отдельных западных государств возникали проекты специальных соглашений, которые могли бы узаконить и урегулировать поездки русских людей за границу с целью обучения. Например, в 1573 г. шведский король предлагает царю: «…аще хочеши некоторых твоих подвластных детей дати учиться свейскому языку, и ты того дела, как мир будет вели о том деле договор учинити с нашими намесники выборскими, чтоб они освободили некоторых твоих сюды в нашу землю, которые умеют учити языка того» 23. В 1580 г. с аналогичным предложением выступил папа Григорий XIII. Для нас в этом случае интересно то, что папа в качестве причины необходимости такой договоренности называет значимость именно для государственных управленцев знать иностранные языки с тем, «чтобы не всегда были надобны с обеих сторон толмачи» 24. Русское правительство, отметив, что соответствующих учеников «вскоре изобрати невозможно», обещало, однако, в неопределенном будущем прислать таких людей, не желая ссориться с Поссевино, через которого поступило это предложение, исполнявшим к тому же посреднические функции в русско-польских переговорах 25. Третье подобное предложение было сделано в 1600 г. Львом Сапегой, который выдвинул в качестве одного из пунктов проекта русско-польского договора предоставление возможности для взаимных поездок для обучения: «Свободно посылать в обе стороны для учения юношей, как московитов к нам, так и наших в Москву» 26.

Следует отметить, что есть данные, свидетельствующие о том, что и русские власти планировали обучать своих людей и даже предпринимали некоторые шаги в этом направлении. Так, Иван IV предполагал, по словам Даниила Принтца из Бухова, в случае удачного исхода Ливонской войны «открыть в моих городах Пскове и Новгороде первоначальные училища, в которых русское юношество обучалось бы латинскому и немецкому языкам» 27. Своеобразным итогом поездок отдельных людей в поисках образования на Запад стала попытка Б. Годунова послать русских людей для получения образования за границу на рубеже XVI — XVII вв. Этот эксперимент, как известно, закончился неудачно: из 18 человек, отправившихся за границу в поисках образования, вернулся только один Г. Котошихин 28. Не случайно, поэтому сам Котошихин среди причин того, что русская церковь противилась распространению образования в России называл боязнь того, что «узнав тамошних государств веры и обычаи, и вольность благую, начали б свою веру отменить, и приставать к иным, и о возвращении к домом своим и к сородичам никакого бы попечения не имели и не мыслили» 29. Тем не менее, эти и другие факты демонстрируют понимание русским правительством необходимости обучения своих людей.

Итак, мы видим, что отдельные люди еще до XVII в. пытались приобщиться к западному образованию. Тем не менее, и сегодня большинство исследователей по-прежнему считает, что распространение западного влияния начинается только с XVII века. Но если согласиться с этой позицией, нужно будет признать, что до этого Россия не вступала ни в какие отношения с западными странами. Вряд ли это справедливо. В чем же причина такой стойкой приверженности рассмотрения России до XVII в. как «мира в себе» 30? По мнению автора, ее удачно сформулировал П.Н. Милюков, который, несмотря на то, что придерживался традиционной точки зрения (лишь в XVII в. «первые косые лучи европейского просвещения начали золотить верхушки русского общества» 31), тем не менее, замечал: «для того, чтобы осознать влияние, необходим «проявитель». «Нравы, быт, те или другие черты жизни, обстановки, характера — подчеркивает он, — только тогда могли быть поняты как специфически национальные, когда рядом с ними в непосредственной близости стали параллельные и, в то же время, контрастирующие черты чуждых нравов, чужого быта. А это случилось — в сколько-нибудь значительных размерах — только в XVII столетии» 32.

Поэтому, рассматривая историю как эволюционный процесс, автор пришел к мысли, что новые идеи проходят в своем развитии несколько стадий: зарождение новых идей (как правило, у отдельных людей), их развитие, распространение в обществе, превращение в привычное («старое») и порождение ими под влиянием внешних условий других новых идей. Новые идеи зарождаются в уме одного или нескольких человек, затем постепенно распространяются все шире и шире, охватывая все большее число сторонников, и, наконец, вытесняют «старое», в то же время, порождая более новые идеи в умах отдельных людей. Поэтому и новые взгляды на образование и на Западную Европу как источник этого образования не появились вдруг, внезапно. Первоначально они зародились в умах отдельных людей (еще в конце XV — начале XVI века) под влиянием синтеза иных, зародившихся еще ранее идей и других факторов. Что позволяет нам поддержать мнение некоторых ученых о подготовленности реформ Петра I развитием общественно-политической мысли XVI — XVII вв 33.

Итак, в XVII в. попытки русских людей получить образование на Западе стали более явными, именно поэтому, мы располагаем несравненно большими сведениями о распространении западноевропейского образования в России.

Иностранцы, жившие в так называемой Немецкой слободе, передавали знания своим детям. Вследствие этого здесь возникли первые иностранные школы. Так, возникла одной из первых лютеранская школа в 1601 г., которая погибла в Смутное время 34. В 1621 г. лютеранская церковная община предприняла попытку организации другой школы. В ней изучались латинский и немецкий языки 35. Помимо детей иностранцев здесь училось немало и русских людей. В нее, что нам особенно интересно, посылали учеников и различные ведомства. Так, например, в 1678 г. туда были направлены два мальчика для обучения «латинскому и цесарскому языку для аптекарского дела». В 1673 г. в школу было отдано 26 мещанских и подьяческих мальчиков «для обучения комедийным наукам» 36.

Большое влияние на формирование медицинских знаний в России оказали иностранцы — доктора. Среди них можно назвать А. Клаузенд, Т. Корвер 37, Д. Френшам 38 (XVI век), П. Пантанус, Я. Шартлинг, Л. Блюментрост, А. Граман, В. Сибилист 39 (XVII в.) и др. Первоначально лишь они были докторами в Московском государстве. Но позднее появились и русские доктора. Впервые в источниках о русском лекаре Матюшке упоминается в середине XVI в 40. А в 1654 г. при Аптекарском приказе было открыто первое специальное учебное заведение — «Школа русских лекарей», первый набор состоял из 30 учеников 41. Срок обучения в школе был установлен 5 — 7 лет. Учеба первого набора слушателей продолжалась четыре года. Ввиду большой нужды в полковых лекарях в 1658 г. состоялся досрочный выпуск. 17 лекарей были направлены в действующую армию, остальные — в Стрелецкий приказ для прохождения службы. Вместе с тем, для обучения лекарскому искусству продолжала существовать и система ученичества. Ученики лекарского и аптекарского дела направлялись к опытным докторам и аптекарям для получения медицинских знаний и врачебных навыков.

Невозможно переоценить и роль прибывавших в Россию переводчиков. Они, благодаря знанию русского языка, имели возможность знакомить русского читателя с различными трактатами, переводя их на русский язык. Особенно много свидетельств о подобных переводах с XVII века. Здесь можно назвать и уже упоминавшихся нами переводчиков Посольского приказа Гозвинского, оставившего нам такие переводные произведения как басни Эзопа 42, «Тропник или малый путь к спасению папы Иннокентия» (1609 г.) 43 и Н.Г. Спафария, переведшего «Книгу о храме и священных тайнах» Симеона Фесаллонийского, «Хрисмологион» и другие 44. По словам А. Олеария, переводной деятельностью занимался переводчик Посольского приказа Иоганн-Бёкер фон Дельден и посол римского императора Адам Дорн 45. Благодаря усилиям этих людей иностранные книги широко распространились в России в XVII в. Об этом свидетельствуют и подсчеты Б.В. Сапунова. Он, проанализировав 17 описей личных библиотек, 10 — монастырских и 66 — церковных, указывает следующие цифры. В личные библиотеки из 3410 книг 1377 (40%) поступили из-за рубежа, в монастырских собраниях из 6387 — 770 (12%) были зарубежного происхождения, в церковных библиотеках 1462 книги — 47 (3%) — иностранного происхождения 46. Всего, по подсчетам А.И. Соболевского, в Московской Руси за период XV — XVII вв. было переведено 129 различных иностранных произведений 47. Между тем, это число несколько занижено. Так, в список, составленный А.И. Соболевским, не вошли некоторые произведения, известные нам сейчас в списках XVII в.: «Сочинение по артиллерийскому делу» Баунера (1685 г.), «Новые крепостные строения» Фонкугорна, «Дела Марсовы или художество воинское» (1696 г.) 48 и некоторые другие. Как нетрудно заметить, все перечисленные примеры относятся к XVII в. Но есть все основания говорить о том, что иностранцы, в том числе и служащие различных приказов, занимались переводческой деятельностью и ранее. Так, например, в описи царского архива середины XVI в. упоминаются переводы с «Летописца Польского» и «Космографии», хранящиеся в ящике №217 49. Кроме того, до наших дней дошли некоторые переводные произведения в списках XVI в. Так, например, нам известна так называемая «Троянская история» Гвидо де Колумна в списке XVI в 50. Авторство этих произведений не определено. Но место хранения (в первом случае) и тематика произведений (в первом и втором случае) позволяют нам предположить, что происхождение этих переводов связано с деятельностью переводчиков Посольского приказа. Естественно, это предположение нельзя считать абсолютной истиной, поэтому в дальнейшем необходимо самым внимательным образом изучать авторство переводных сочинений для уточнения всех источников формирования знаний русских людей в XVI в.

Обратим внимание на следующий момент. Большинство иностранцев — переводчиков зарубежной литературы находились на русской службе в различных приказах. По подсчетам Г. Котошихина, в Московском государстве было 50 переводчиков (осуществляющих перевод письменных документов) и 70 толмачей (перевод устной речи). В штате Посольского приказа были переводчики с «Латинского, Свейского, Немецкого, Греческого, Полского, Татарского» 51. По преимуществу это были иностранцы (например, Г. Штаден, как следует из его автобиографических записок, первоначально был взят в Посольский приказ переводчиком 52). Переводчики, согласно приходно-расходным книгам имелись и в Аптекарском приказе. Так, в 1644 г. среди докторов, аптекарей, дьяков, подьячих Аптекарского приказа упоминаются и переводчики Василий Александров и Матвей Елистеев 53. В основном, здесь собирались переводчики с латыни, что было связано с тем, что в Европе именно латынь требовалась для подготовки доктора. Так, в фонде Аптекарского приказа РГАДА сохранились рецепты на латинском языке, а также их перевод 54. Поэтому распространилось и дублирование названия той или иной болезни. Например, в отписке от 1644 года описывается болезнь, когда у «человека горло и груди пухнут», а далее делается приписка: «тое де немочь зовется по-Латыни ангина» 55. Такое же двойное название имели и основные лекарственные средства 56. В связи с тем, что большинство переводчиков сосредотачивалось именно в центральных органах управления, соответственно, и большинство переводов иностранной литературы аккумулировалось в фондах библиотек различных приказов. Этот вывод подтверждается анализом описей библиотек различных приказов. Кроме того, известны случаи, когда для нужд того или иного приказа переводы делали лица, не служившие в данных приказах. Так, например, в 1658 г. Е. Славинецкий перевел для библиотеки Аптекарского приказа «дохтурские книги», за что получил 10 рублей 57. Сосредоточение переводной литературы в библиотеках различных приказов делало ее доступной, в первую очередь, служащим этих приказов.

Можно говорить и о стремлении именно приказных управленцев получить западное образование. Это подтверждается анализом состава библиотек некоторых руководителей приказов. Приведем некоторые примеры. Артамон Сергеевич Матвеев — сын дьяка, русского посла в Турции и Персии 58. В 1669 г. А.С. Матвеев был назначен начальником Малороссийского приказа, а через два года (после удаления А.Л. Ордина-Нащекина) поставлен во главе Посольского приказа. Он, горячо отстаивая интересы России в отношениях с иностранными державами, вместе с тем понимал необходимость обучения русских у более культурных стран Западной Европы и охотно сближался с иностранцами. Книжное собрание А.С. Матвеева было передано в 1677 г. в Посольский приказ. Именно благодаря этому, до нас и дошла опись его библиотеки 59. Всего в его библиотеке было 77 книг на иностранных языках. В том числе, по подсчетам автора, 42 книги (примерно 54, 5%) на латыни, 12 (15, 6%) на немецком, 5 (6, 5%) на греческом, 5 (6, 5%) на польском, 3 (3, 9%) на французском. По вполне обоснованному предположению С.П. Луппова, для Посольского приказа из библиотеки Матвеева были отобраны книги лишь на иностранных языках, которые и фигурируют в данной описи, а русские книги переданы в другое место 60. Тем не менее, сам факт большого количества иностранных книг в библиотеке А.С. Матвеева демонстрирует, по мнению автора, стремление последнего изучить достижения западной науки. Если анализировать тематический состав библиотеки, то можно говорить о том, что А.С. Матвеева интересовали самые различные области знания. Значительную часть составляли книги по естественнонаучной тематике и технике. Здесь имелись книги по архитектуре, географии, космографии, минералогии, медицине, военному делу садово-парковому делу, включая и чертежи, и т.д. В библиотеке А.С. Матвеева были «Описание Иерусалима града» (Рим, 1602), «Книга разных городов» («в лицах»), книга «землеописательная» Ф. Клеверия, «Книга о Речи Посполитой» А. Консана и др., а также ряд чертежей и карт, например, рукописный «Чертеж Архангельского города и иных поморских городов и мест», печатные карты «свейской и датской земель».

Другой пример связан с именем Василия Васильевича Голицына (1643 — 1714 гг.) также главой Посольского приказа (с 1682 г.). Голицын получил прекрасное по тому времени образование, знал немецкий и греческий языки, латынь. Книги его библиотеки были переданы в Посольский приказ вместе со всем его имуществом 61. Всего в описи значится 93 книги, кроме того, переписаны и книги, находящиеся в церквах сел, принадлежавших В.В. Голицыну в Московском и Арзамасском уездах 62. Анализируя состав библиотеки, можно отметить, что книги светского и религиозного содержания составляли практически равное количество. Светских книг было 47, что составляло примерно 50, 5%, а религиозных и богослужебных — 41 (44, 1%). Значительную часть его библиотеки также составляли книги на иностранных языках и переводные произведения. Эти и другие данные позволяют нам говорить о том, что отдельные приказные управленцы стремились получить западноевропейское образование.

Подтверждение этим данным мы находим в исследованиях некоторых историков. Так, В.О. Ключевский, сопоставляя два договора 4 февраля и 17 августа 1610 г 63., по которым престол предлагался королевичу Владиславу, кроме других отличий подчеркивает, что если в первом из них было условие «каждому из московского народа для науки вольно ездить в другие государства христианские», то во втором — данное условие исчезает. Причину этого отличия он видит в составе посольств, которые предложили тот или иной вариант договора: если первый составили преимущественно представители «дворянства и дьячества», то второй — «высшее боярство» 64. Стремление получить отдельными приказными людьми знания на Западе проглядывает и в следующем факте. Как только Петр I начал отправлять русских молодых людей в Европу, Иван Михайлович Волков (с 30 мая 1677 г. подьячий, а с 1684 по 1717 г. дьяк Посольского приказа 65) вместе с другими служащими Посольского приказа отправил за границу сразу трех своих сыновей 66. Это же стремление можно отметить и в стихах, так называемой, приказной школы. Справщик Печатного приказа Савватий писал в своем стихотворном наставлении ученику:

Ту же мысль подчеркивает в стихотворном «Домострое» и Карион Истомин 68. По воспоминаниям Де ла Невилль, В.В. Голицын составил проект программы усовершенствования государственной и военной службы, в которой не на последнем месте стояли планы принуждения дворянства получить образование на Западе 69. Все эти данные позволяют нам говорить о том, что отдельные приказные управленцы мыслили ново, а многие из них прикладывали массу стараний по распространению новых идей об образовании в русском обществе.

Приведем некоторые конкретные примеры. В.О. Ключевский указывает, что «обыкновенно царевичей учили дьяки Посольского приказа». Кроме того, они закупали иностранные книги: например, по заказу А.Л. Ордина-Нащекина в 1669 г. ему прислали 82 латинские книги; писали сочинения: дьяк Грибоедов пишет «Историю, сиречь повесть о благочествно державствующих и свято поживших боговенчанных царях и великих князьях иже в Российской земле правоверно державствующих…» 70, при А.С. Матвееве (1672-1675 гг.) пишутся книги по всеобщей истории «Вассилиологион» и другие книги по отечественной и зарубежной истории, авторами которых были, как указывалось выше, Николай Спафарий и Петр Долгово, золотописец М. Квачевский 71; организовывали училища: Ф.М. Ртищев на свой счет вызвал «до 30 ученых монахов», которые должны были переводить иностранные книги на русский язык и обучать желающих грамматике греческой, латинской и славянской, риторике, философии и «другим словесным наукам». «Так возникло, заключает В.О. Ключевский, — в Москве ученое братство, своего рода вольная академия наук» 72.

Однако формирование знаний русских людей не означало отказа от традиций русского обучения. Так, например, медицинская наука в России аккумулировала не только западный опыт, но и средства народной медицины. Интересно в этом смысле изучение рецептов и записных книг, сохранившихся в фонде Аптекарского приказа РГАДА. Так, например, для лечения различных болезней использовались: соль, гвоздика, шиповник, ореховое масло, бобовый цвет, яблони, груши, вино и т.д 73. Многие из этих средств были известны в России задолго до XVII столетия 74. Кроме того, сохранялась и традиционная для русской школы тесная связь воспитания и образования. Так, например, в предисловии к сборнику педагогического содержания, предназначенного для князя П.М. Черкасского, говорится, что в обучении ребенка необходимо выделять два срока обучения. Первые 7 лет должно целиком отвести нравственному воспитанию ребенка, и только вторые 7 лет «учат коему-либо художеству» 75.

С другой стороны, многие иностранцы, составляя учебные пособия для обучения русских людей, учитывали особенности русской культурной традиции. Именно таковы учебные пособия, составленные Ю. Крижаничем 76, Братьями Лихудами 77 и некоторыми другими авторами. Кроме того, некоторые авторы пытались, в частности, неизвестный автор «О причинах гибели царств», раскрыть основные тезисы античных мыслителей применительно к русской истории 78.

Подводя итоги, можно заметить следующее. Роль иностранцев в образовании русских приказных управленцев была довольно-таки высока. Причем, отдельные чиновники прекрасно осознавали необходимость образования и стремились самостоятельно познакомится с достижениями западноевропейской науки. Это их стремление, с одной стороны, и адаптация европейского образования к русским условиям, с другой стороны, свидетельствовали о том, что процесс обучения русских приказных людей был именно диалогом культур, а не подавлением одной, «более развитой», культуры другой.