«Новая» герменевтика Фредерика Джеймисона

Его известная книга «Постмодернизм, или логика культуры позднего капитализма» (1991) явилась одним из первых произведений высокого теоретического уровня и огромного фактографического материала, посвященных постмодернизму. Сочетая прекрасное владение современным аналитическим аппаратом (психоанализ, лингвистика, текстуальный анализ) и критическую дистанцию по отношению к современному состоянию общества и доминирующим типам рефлексии над ним (как сциентистского толка, так и ориентированных на «свободную игру» или «онтологические смыслы»), американский философ — неомарксист создает свою оригинальную концепцию современной культуры.

«Всегда историизируй!» — девиз Ф. Джеймисона — означает рассмотрение текста (в широком смысле «текстов» культуры) в его исторической перспективе, что является необходимым условием его адекватного понимания. История, конечно же, не есть текст, но она доступна нам только в текстуальной форме. История подвергается предварительной «текстуализации» или «нарративизации» — и это единственный путь доступа к ней. Опираясь на понимание культурной детерминации Альтюссером, он считает, что тексты культуры не производны некой детерминирующей инстанцией («луча времени» или «базиса»). Культурная детерминация, по Джеймисону, имеет логическую форму «структурной каузальности», в которой структура — это такая комбинация элементов, где нет ничего внешнего ее эффектам и в этом смысле «История» является «отсутствующей причиной», поскольку является имманентной своим следствиям.

Исходя из этого История, понимаемая философом как последовательность способов производства и соответствующих ей социальных формаций, и как смысловое измерение настоящего или как внутренняя форма опыта обитателей этого времени, видится как горизонт нашего мышления. Как и Реальное Лакана, История Джеймисона это то, что не в состоянии мыслить индивид, а то, как он мыслит. В тексте на уровне содержания вытесняется то, что возвращается в формальном плане (оказывающемся существенно содержательным). Так, анализ текстов модернизма, содержательно повествующих об изолированности и а-историчности, на формальном уровне выявляет органическое единство стиля как утопический знак тотальности, Истории.

Для комплексной реконструкции уровней исторического значения текстов западной культуры, фундаментальным горизонтом которой становится уровень репрезентации социальной тотальности, Джеймисон в работе «Политическое бессознательное: нарратив как социально-символический акт» (1991) предлагает оригинальную интерпретативную модель.

Поскольку Джеймисон рассматривает тексты как идеологически закодированные, то в процессе интерпретации эти коды и знаковые системы, которые составляют политическое бессознательное, различным способом конституируются на трех уровнях интерпретации, или «семантических горизонтах» (заимствует понятие «горизонта» у Гадамера). Другими словами, идеологическое по-разному фокусируется в зависимости от того, относится ли это к исторической ситуации в узком смысле (политической истории), к особенному социальному порядку и классовой борьбе в нем, или к человеческой истории как целому.

В первом «горизонте» отдельный текст рассматривается как символический акт, индивидуальное высказывание, предполагающий воображаемое разрешение противоречия, неразрешимого в данном историческом контексте. Уже на этом уровне текст «артикулирует», «текстуализирует», реорганизует ситуацию так, что в эстетическом акте языку удается «втянуть» Реальное в свои структуры, и таким образом конфигурация «политического бессознательного» считывается с поверхности текста (формальных свойств его организации).

Во втором «горизонте» объектом анализа становится социальный дискурс, по отношению к которому отдельное произведение рассматривается как один из возможных индивидуальных речевых актов и выявляются «идеологемы» (социально-эффективный символ), минимальное классовое высказывание о своем «типаже», как противостоящем другому «типажу». Текст как дискурс обнаруживает свою диалогическую структуру, антагонистическую, классовую по своему характеру, а дискурсивный «голос» актуализируется как оформленный групповой интерес именно в эстетическом, текстуальном плане.

В свете третьего «горизонта» в тексте выявляется присутствие Истории как динамики способов производства. Здесь текстуальный анализ «политического бессознательного» концентрируется на коде, знаковой системе или системе производства знаков и кодов. То, что различается в ходе второго горизонта как диалог оппозиционных «голосов», здесь становится скорее «всеобъемлющей единицей единственного кода», разделяемого ими. Таким образом, текст здесь исследуется в терминах «идеологии формы», то есть определенного противоречия специфических посланий, созданных различными культурными доминантами. Этот последний интерпретативный горизонт является, по Джеймисону, «нетрансдендируемым пределом» наших интерпретаций текстов и нашего понимания вообще. И то, что принято называть контекстом, у Джеймисона становится подтекстом.

Американский философ предлагает герменевтическую интерпретацию не только в отношении к трем семантическим горизонтам, но и говорит о применении «негативной герменевтики» в паре с «позитивной» как они представлены Рикером. П. Рикер видит комплиментарную полярность между двумя типами герменевтических чтений, один полюс которой характеризуется «волей слушать» и другой — «волей предполагать» 1.

Джеймисон возобновляет Рикеровскую теорию значения или позитивную герменевтику для артикулирования собственной марксистской версии значения вместо всецело идеологической. Он привлекает также Идеал надежды или Утопического импульса Эрнста Блоха; понятие диалогического М. Бахтина и концепцию сильной памяти Франкфуртской школы. В «критицизме в Истории» Он говорит также и о позитивной герменевтике Н. Фрая, однако утверждая, что модель Фрая неадекватна, поскольку не осознает исторических масштабов литературы. Позитивная герменевтика должна быть дополнена негативной герменевтикой демистификации и идеологической критики, для которой необходимо историизирование. Модели Фрая и Рикера замкнуты в пространстве индивидуального и личного, и, следовательно, должны быть переписаны, беря в расчет, что «значение есть коллективный процесс» (С.285)

Коллективный масштаб утопического импульса в идеологии Джеймисон почерпнул в социологической теории религии Э. Дюркгейма, где на первом плане находится «призвание религии быть местом идентичности группы. Религиозные фигуры становятся поэтому символическим пространством, в котором коллективность мыслит себя и празднует свою общность». Поэтому кажется не трудным, считает Философ, заключить, что если мы рассматриваем литературу как слабую форму мифа или позднюю стадию ритуала, то в этом смысле вся литература должна одушевляться тем, что называется «политическое бессознательное», что вся литература должна читаться как символическая медитация о судьбе сообщества.

Те же самые тексты, которые могут быть объектом «негативной герменевтики» сомнения и демистификации могут быть прочитаны и в свете «позитивной герменевтики», движимой открытием значения посредством симпатического слушания. Этот второй вид чтения оправдан, потому что все классовое сознание какого-либо типа является утопическим, по мнению Джеймисона, постольку, поскольку выражает общность коллектива.

Утопический импульс идеологии определяет дуальную герменевтику американского философа и он объясняет, как и почему следует одновременно применять позитивную и негативную герменевтику. Такое видение диктует расширенную перспективу для любого анализа культуры, в частности марксистского, который не может более иметь своим содержанием только демистификацию и демонстрацию способов, которыми артефакты выполняют специфическую идеологическую миссию, оправдывая данную структуру власти и т.д. Но нужно также пытаться через и позади этой демонстрации инструментальной функции культурного объекта определить одновременно его утопическую власть как символического утверждения специфического исторического и классовой формы коллективного союза. Это- объединяющая перспектива, а не сопоставление двух аналитических альтернатив: ни одна из них сама по себе неудовлетворительна.

Значительно, что утопический импульс в идеологии здесь модифицируется словом «символическое». Джеймисон говорит, что достигнутая коллективность или органическая группа не утопична сама в себе, а только поскольку все такие коллективности сами являются фигурами для конкретной социальной Жизни достигнутого утопического или бесклассового общества. Именно этот акцент на «фигуральности» позволяет избежать мистической эсхатологии и защищает факт утопического желания как нечто большее, чем простую альтернативу идеологической манипуляции.

Для Джеймисона важно подчеркивать утопический аспект идеологии, чтобы представить надежду освобождения от исторического детерминизма, обусловленного материальной основой.

Итак, (ре)констрирующая «новая» герменевтика Джеймисона, «тотализирующим жестом» (императив тотализировать — еще один призыв американского философа) объединяя многие методы (структуралистские, марксистские, герменевтические), напоминает о прагматической ценности любых методов, что он и демонстрирует в анализе различных явлений современной культуры.