«Знак» vs «иероглиф» в культурно-лингвистическом дескриптивном нарративе постколониализма

[27]

Современная лингвистика, пройдя путь от стоической и платоно-аристотелевской традиции (см. Агеев 2002:76, Ogden,1985:24-47) через средневековую схоластику к структурализму, пост-структурализму и генерирующей грамматике, столкнулась с вопросом: что делать с культурно-лингвистическим дескриптивным нарративом? Индоарийский (пост-финикийский) дескриптивный нарратив, прежде всего его категориально-понятийный инструмент, оказался неспособным дать верное описание культур и языков, отличных от привычной со времен античности категориальной схемы (см. например Аристотель, www.lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/kategorii.txt от 29.3.2004, Large, 1985: 150, Gardies, 1985:86, 148, 150, альтернативная Гарди точка зрения — в Wierzbicka, 1988) Попытаемся подробнее раскрыть суть проблемы.

1. Язык есть часть культуры. (см. Worf, 1982: 125 — 134, 220-271, Sapir, 1985:89-110, 162, Вежбицкая 2001:41). Семиотическое единство культуры и языка исследовано Ю.М. Лотманом (см. например Лотман, 2000:396-400), при этом вопрос о том, что же является причиной, а что — следствием в паре «язык-культура» несущественен в контексте данной статьи. Со времен Боаса (см. Boas, 1982: 207-220) позиция, рассматривающая язык только в формально-логическом аспекте, по меньшей мере — однобока. Как классифицировать формы вежливости или фонетические (грамматические, лексические) компоненты социолектов американских индейцев (см. Worf, 1982, Boas, 1982)? Если в японском языке выделяется по меньшей мере два 1 субъязыка со своими фонетическими, грамматическими и лексическими особенностями (см. например Лаврентьев, 1998 : 322-340), то что перед нами — культурное или языковое явление? Наконец, культурное (точнее, контр-культурное, но тем не менее — относящееся к культуре) или же лингвистическое явление — русский мат?
[28]

2. Индоиранская (пост-финикийская) традиция кодификации склонна рассматривать всякую реальность, лингво-культурологическую в том числе, как объект модели счисления (см. например Large, 1985: 3, 20-22, Hjelmsev, 1969:43, Ogden, 1985:24-47, 32-33), где вместо чисел используются знаки. Сам же язык многими исследователями семиотики (см. например Агеев, 2002:53,78; Gardie, 1985:12-23; Жан, 2002:77) рассматривается как знаковая система. Даже Йелмсев, говорящий о языке как «вещи в себе» и «для себя», говорит о языке и как о «системе знаков», как о «теории знаков « (Hjelmsev, 1969:43), и эту фразу с полным правом можно назвать общим местом постколониального лингво-культурологического дескриптивного нарратива. При этом допускается и суждение «от противного»: всякая знаковая система есть язык (см. например Жан, 2002:77).

3. Ergo, культура как коммуникативный субъект также может быть рассмотрена как знаковая система, обладающая собственным « синтаксисом « или, в Витгенштейновой терминологии, «правилами игры».

Терминология лингвистики соссюрианской и пост-соссюрианской не решает логико-поэтических противоречий языка, отсутствующих в целостности языкового восприятия говорящего, внутри культуры как субъекта «автокоммуникации» в терминологии М.Ю. Лотмана, (см. Лотман:2000:163 — 165). Термин «знак» представляется слишком масштабным и в то же время — не дающим ответа на вопрос: почему одни и те же компоненты языка могут использоваться и в формально-логических, и в культурологических языковых моделях (см. например описание логико-лингвистических пресуппозиций в Ducrot, 1991:18-67, также см. Witgenstein, 1974)?

Никто из исследователей не дает сколько-нибудь удовлетворительного и удобного для «белого» сознания толкования метаязыковой семиотической терминологии. Что такое знак вообще ? Проблема представляется столь же трудноразрешимой, как и определение значения (ср. например, Лем, 2002, 235-246 и Ogden, 1985).

Классические модели лингво-культурологического дескриптивного нарратива не могут избегнуть ни Сциллы языковой метафизики (см. например Ogden, 1985, где в то же время содержится интересная критика «магии слова»), ни Харибды номинального солипсизма (см. например Лосев, http://www.philosophy.ru/library/losef/name.html от 15.3.2004, Saussure, 1985:101, Хайдеггер, 1991). В данном случае различия между позицией Соссюра, признающего существование предметов вне мира языковых знаков, этими же знаками и обозначаемых, и Хайдеггера, отождествляющего «речь» и «разум» (Хайдеггер, 1991, 3-4), несущественны. Гораздо важней, что оба рассматривают «знаки» (вспомним, что язык — знаковая система) исключительно как языковую, а не как лингво-культурологическую систему.
[29]

Откуда возникли сложности, сопряженные со «знаками», с соотношением «знака», «обозначаемого» и «значения», когда при любой из известных структурных моделей (см. например Saussure, 1985:97-99, Ogden 1985:21-23) мы ощущаем внутренне сопротивление сложной структуре, противопоставленной интуитивно понимаемой простоте, скажем, красно-желто-зеленой знаковой системы светофора?

Классик структурализма, благодаря (или же по вине) которого лингво-культурологический дескриптивный нарратив обрел концепт «знака», Ф. Де Соссюр, выделяет следующие значимые свойства «языкового знака», un signe linguisique:

1. Знак — функция, ибо «связует не вещь и имя, но понятие и звуковой образ» 2 (de Saussure, 1985:98).
   
2. Языковой знак произволен по отношению к обозначаемому, «…к коему в действительности не имеет никакого естественного отношения.» (там же, 100-101). Критика этого положения и противоположные точки зрения представлены еще у Ogden, 1985:25-23 и Hjelmsev 1969:43.
   
3. Языковой знак представляет собой слышимое, и представлен линейно (там же).
   

Даже Лотман (Лотман, 2000:153-154) не избежал дискретного противопоставления «языка» и «речи» как явлений всеобщего и индивидуального. Любая модель дискретного нарратива, неизбежно нарушает интегрированность языковой системы, принцип « тотальности » языка (Hjelmsev 1969:4-6) и проиворечит лингво-культурологическому единству, которое мы постулировали в начале.

Для нас интересны второе и третье положение Соссюра, поскольку мы приходим к выводу, что они суть перенос пост-финикийской системы кодификации (оказавшей влияние практически на большинство известных письменностей античного периода Старого Света — от латиницы до деванагари и японского слогового письма «в чистом виде» (см. Frawley, 1981:2). Именно такая связь, на наш взгляд, как нельзя лучше иллюстрирует лингво-культурологическое единство глобальной знаковой мегасистемы.

Разумеется, любая система письма и кодификации реальности весьма и весьма условна. Определение Соссюра интересно нам единством языка и культуры: «знаки» мыслятся дискретно, линейно, произвольно, поскольку точно так же линейно, дискретно и произвольно большинство пост-финикийских систем письма, прежде всего — латинский алфавит. Еврейский, арабский, арамейский, грузинский, армянский, корейский, этрусский, греческий алфавиты, кириллица, скандинавские и тюркские руны, латиница, а также японского слоговое письмо в «чистом» виде и письмо деванагари — все они дискретны, линейны и произвольны, и, несмотря на существенные различия, объединены общим принципом — [30] принципам знака, алфавита, системы мельчайших единиц, посредством комбинации которых осуществляют кодификацию.

Китайская, древнеегипетская, шумеро-вавилонская, майяская системы письменности построены иначе.

Первые системы письменности мы называем «знаковыми» в противовес «иероглифическим». Разумеется, и им присущ принцип дискретной, линейной и произвольной (в соссюровском смысле) лингво-культурологической кодификации (вспомним хотя бы сочетание иероглифов и звуков в шумеро-вавилонской клинописи, комбинацию слоговых знаков и иероглифов в японском письме, или китайские «фонетические иероглифы»), однако «первооснова» их — иная. Попытаемся подчеркнуть значимые отличия:

1. Целостность. Иероглиф (в широком смысле слова) — прежде всего целое, единый образ.
   
2. Нелинейность, произвольность последовательности кодификации и декодификации, в широком смысле — свобода от структуры, принципа «один знак — одно значение». Например, японский знак каны «ка» — это и «рики», и «рёку», и «тйкара».
   
3. Семантическая автономность. Иероглиф имеет ценность как позиционно (вспомним аналитический строй китайского языка), так и изолированно, как в части комбинации, так и сам по себе. Японский иероглиф «лес» состоит из нескольких иероглифов «дерево»; в древнеегипетском множественное число обозначалось в т. ч. и двукратным (а иногда и троекратным) написанием исходного иероглифа; в большинстве иероглифических систем, за исключением, может быть, майяской письменности, детерминативы («ключи») являются и иероглифами как таковыми.
   
4. А-темпоральноть: линейный пост-финикийский код линейно же транскирибирует и линейно же декодифицируется. Иероглиф свободен от темпоральной детерминированности.
   
5. Вариативность форм (различные стили китайской каллиграфии, демотические и иератические иероглифы Древнего Египта, различные типы написания иероглифов майя, зачастую более отличающиеся друг от друга, чем, скажем, современный и готический латинский шрифты).
   
6. «Автохтонность». Иероглиф «непереводим», его невозможно объяснить в концептах ни «своего», ни «чужого» нарратива. В первом случае — потому что он — «архэ», атом, первооснова, выигрыш в лингво-культурологической игре, если обратиться к витгенштейновской модели языка, или центр языкового (лингво-культурологического) единства, если вспомнить определение языковой «всецелостности» Йелмсева. Во втором — потому, что, будучи «точкой отсчета» наложенной на реальность лингво-культурологической «системы координат», он является такой точкой только в этой системе. Через призму другой системы, измеренный «чужим [31] аршином», он становится просто одним из объектов реальности (лингво-культурологической либо физической), и теряет автохтонность. Можно заявить, в противовес Соссюру, что иероглиф — это «изолированный знак».
   

При этом следует помнить, что еще Руссо (Rousseau, 1985) говорил о том, что письменность (читай: «кодификация лингво-культурологической реальности) — это искажение, коррупция «естественного», «изначального» языка. Однако здесь мы приближаемся к философскому (но отнюдь не лингвистическому) вопросу происхождения языка, не входящего в тему данной статьи.

Мы полагаем, что иероглиф может стать термином, посредством которого создастся легитимный лингво-культурологический нарратив, свободный от дискретно-дескриптивной детерминированности постколониализма.

Литература и источники:

• Агеев, Владимир. Семиотика. М: издательство «Весь мир» 2002
  
• Аристотель. Категории. www.lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/kategorii.txt от 29.3.2004
  
• Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М: Языки славянской культуры, 2001
  
• Жан, Жорж. Знаки и символы. М: Апрель. АСТ, 2002
  
• Доблхофер, Эрнст; Фридрих, Йоханнес. История письма: Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней. / пер. с немецкого (Doblhoher, Ernst. Zeichen und Wunder. Friedrich, Johannes. Geschichte der Schrift.) М: изд-во Эксмо; Спб, Terra Fantastica, 2002).
  
• Лаврентьев, Б.П. Практическая грамматика японского языка М: «Живой язык»,1998
  
• Лем, Станислав. Сумма технологии М: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2002
  
• Лосев, А.Ф. Вещь и имя. http://www.philosophy.ru/library/losef/name.html от 15.3.2004
  
• Лотман Ю.М. Семиосфера. С.-Петербург: «Искусство—СПБ», 2000
  
• Сторожук, А.Г. Введение в китайскую иероглифику. СПб.: 2002.
  
• Хайдеггер, Мартин. Язык. Спб,1991
  
• Boas, Franz. Race, Language and Culture. University of Chicago Press. Chicago and London : 1982.
  
• Budge, E.A.W. Egyptian Language: Easy Lessons in Egyptian Hieroglyphics with Sign List London : Routledge: 1989.
  
• Ducrot, Oswald. Dire et ne pas dire Principes de semantique linguistique. Collection Savoir: Sciences Hermann EDITEURS DES SCIENCES ET DES ARTS, 1991.
  
• Frawley, William. Text and Epistemology. Norwood, N. J. : 1987
  
• Gardies, Jean-Louis. Rational Gramar (transl by Kevin Mulligan). Philosophia Verlag Munchen Vien : 1985.
  
• Hjelmsev, Louis. Prolegomena to a Theory of Language. Translated by Francis J. Whitfield, The University of Wisconsin Press. Madison, Milwakee and London: 1969.
  
• Large, Andrew. The Artificial Language Movement. Basil Blackwell Ltd Oxford NY, UK USA : 1985
  
• Lefebure, Gustave. Grammaire de l’egyptien classique. Le Caire, Impromerie de l’Institut Francais d’archeologie orientale, 1955
  
• Ogden C.K. & Richards I.A., The Meaning of Meaning. Ark Paperbacks. London, Boston and Henley: 1985
  
• Porter, B.J. Maya Glyphs at http://mayaglyphs.net/glyph-1/glyph-1d.html#Main_Signs on 16.3.2004
  
• Rousseau, Jean-Jaque, The First and Second Discourses Together with the “Replies to Critics” and “Essay on the Origin of Languages.” Ed., trans., annotated Victor Gourevich. New York: Harper and Row: 1986
  
• Sapir, Edward, Selected Writings in Language, Culture and Personality. Berkeley, Los Angeles, London University of California Press. Ed. by David G. Mandelbaum: 1985.
  
• de Saussure, Ferdinannd, Cours de linguistique generale. Editions Payot, Paris, 1985.
  
• Wierzbicka, Anna, The Semantics of Grammar.
  
• Wittgenstein, Ludwig, Philosophical Grammar. Basil Blackwell. Oxford : 1974.
  
• Worf, B.J. Language, Thought & Reality. The M.I.T. Press. Cambridge, Massachusetts : 1982.