Что за прок в метафизике? Или еще с большим обобщением, что за прок в философии? Вопросы во все времена дискутируемые. Но особенно сейчас. Потому что в мире доминанты практической, прикладной науки с ее верифицируемостью и очевидной (или перспективной) полезностью даже теоретические разработки в области фундаментальных знаний требуют [207] постоянного доказывания своей необходимости, права на финансирование и общественное внимание за пределами узкого круга адептов высокой науки и университетских преподавателей. Что уж говорить о гуманитарных исследованиях в самом их абстрактном и непрактичном виде о философии?
Вместо ответа возникает встречный вопрос: почему философия, несмотря на свою «бесполезность», тем не менее существует до настоящего времени, когда даже Бога и душу пытаются подвергнуть физико-химическому анализу, чтобы выдать им «вид на существование» в человеческом космосе, упорядоченном, пронумерованном и каталогизированном? Жизнь сферы человеческого сознания эволюция ноосферы отсеяла астрологию и алхимию как непрактическое и недостоверное знание. Но философия, со всеми ее философскими, а значит не имеющими ответа, вопросами, по-прежнему живет, более или менее благополучно переживая один за другим кризисы, сломы, повороты и модернизации. Меняются составляющие терминология, точки зрения, имена, но сохраняется принцип взгляд на мир Человека с позиции чистого разума, стремление увидеть мир человека объективно, «вынося за скобки» исторические и культурные особенности, психологические характеристики, субъективные симпатии и антипатии. Этим человек словно стремится объективировать себя, удостовериться в своем существовании, вписать свое существование в общий естественный строй мира и тем самым оправдать свое право на бытие в мире.
Подобная объективация представляла собой каркас комплекса самосознания-самоопределения эпохи, культуры, человека. Но именно каркас, некую схему (набросок, сказал бы Хайдеггер). Он не существует независимо, в безвоздушном пространстве, в виде абстрактной логической формулы в чьем-то [208] уме или в какой-то книге, доступной немногим избранным, приобщенным через специальное образование к культу Разума.
Даже сторонники чистого разума и стерильной логики после сложнейших логических и математических штудий склонны «обрастить» свои формулы моральной, культурной или политической плотью и утвердить их истинность через существование в морали человеческих отношений, в тотальности государства, в доме без окон и дверей. Кант выстраивал моральную основу человеческого бытия, Гегель реализацию абсолютного духа нашел в государстве, Хайдеггер увидел свою истину в искусстве. Устанавливается объективная всеобщая ценность логической схемы, выведенной усилиями разума отдельного человека.
Возможно, это происходит потому, что мудрость, приходящая на место многознанию (многознание не рождает мудрости, сказано у Гераклита), говорит, что чистая логика уводит от «основного вопроса философии», ответ на который ищет любой мыслитель, неважно, как и в какой области. Вопрос этот «Что такое человек?». Только он дает надежду на обретение ответа, т. е. смысла существования Человека. Попытка же определить «Что есть Бытие» независимо от человека, вне той формы, которую оно обретает, преломляясь в человеческом сознании, безнадежна. Понимание этого способно выбить почву из-под ног мыслителя, обессмыслив его труд. Возможна только одна «положительная» онтология онтология гуманистическая или антропологическая, вырисовывающаяся сквозь гуманитарные (социологические, психологические, культурологические) исследования.
Отдельные схемы существования доказываются авторами в их гуманитарных исследованиях на материале того мира (историко-культурного контекста), в котором жил сам автор схемы. И, следовательно, сложно говорить о тотальности, об [209] абсолютной значимости данной схемы для всех времен и народов. Тем не менее, что-то объединяет и платоновский мир идей, и лейбницеву монаду, и хайдеггерово Dasein. Не правомерно ли предположить, что эта схема в той или иной степени в качестве формального начала проявляется во всех областях и видах человеческого существования от всеобщей картины мира до повседневной жизни отдельного человека?
Что же это? Возможно, имеет основание говорить о некоем гуманистическом принципе, лежащем в основе существования человека, где бы то ни было, в любом времени, в любых условиях. Если временная схема, адекватная данной культурно-исторической ситуации, находит свое определение и описание в философских трактатах, а воплощение в науке, искусстве, политике, то где искать всеобщую гуманистическую основу человеческого существования? Философ ищет свою уникальную форму выражения некой фундаментальной интуиции, возможно, предданной человеческому сознанию, независимо от того, осознает ли он ее благодаря философскому образованию. Не рефлексируя эту, назовем ее «гуманистическую идею» или «гуманистическую базу», человек, тем не менее, так или иначе руководствуется ею в своей жизни. Он занимается творчеством, воспитывает ребенка, обустраивает свой быт и выстраивает социальные связи по-разному, но что-то каждый раз дает возможность безошибочно определить что, как и для чего человек делает нечто.
Философия ХХ века повернула методологическую машину именно в направлении изучения подобных жизнедеятельностных следов и практик человека с целью поиска за или под ними онтологической, т. е. гуманистической базы существования человека в мире. Одной из областей человеческого существования, продуктивных для подобного исследования, [210] является архитектура, пространство человеческого каждодневного существования, т. е. рукотворный мир жизни, дом человека.
Под архитектурой дома здесь подразумевается не только и не столько удовлетворяющие определенному эстетическому канону и техническим требованиям сооружения из дерева, камня, стекла и металла. Дом это вся совокупность «материального контекста» ежедневной жизни человека. Дом это помещение, наполненное вещами, светом, звуками и запахами, где вырастает интимная история семьи, или, к примеру, разворачивается стилизованное театральное представление ультрамодной жизни.
В подобном понимании архитектура присутствует во все исторические периоды, во всякой культуре. Она является не просто одним из видов искусств, наряду с живописью, музыкой, театром, поэзией. В отличие от них, повседневная архитектура принудительна, т. е. если музыку можно не слушать, на картину не смотреть, книгу не читать и даже не подозревать об их существовании, то архитектура создает непосредственное пространство человеческого повседневного существования, его ближайшее пространство (пространство его озабоченности по Хайдеггеру), в котором человек двигается, ощущает, размышляет, в котором создает произведения-вещи и создается ими. Дом человека является не просто продуктом человеческой деятельности. Деятельность архитектора-строителя одновременно утилитарная и художественная. Не только архитектурные сооружения выдающихся мастеров представляют собой произведения искусства, где архитектурный декор характеризуется неутилитарностью и уникальностью. Любой дом шалаш, юрта, изба, городской каменный дом, дворец, современная квартира в жилом многоэтажном блоке так или иначе подвергается [211] украшению, декорированию, принципиально нефункциональному и излишнему. Цель декорирования сделать помещение уютным, наполнить его знаками человеческого присутствия (вторичная гуманизация пространства). Архитектура дома задает траекторию и форму движения внутри жизненного пространства, задает конфигурацию тела, формируя тем самым стиль жизни и некий тотальный жизнеорганизующий ритм, совокупность общих траекторий движения, формирующих ландшафт данной культуры и объединяющих людей. Из этого ритма и стиля невозможно ускользнуть, т. к. он составляет рукотворный тотальный и одновременно внутренний культурный горизонт существования человека.
Дом как творение человека, в отличие от любого иного инструмента, механизма, не просто помогает человеку, облегчает его труд и расширяет возможности. Дом является условием человеческой жизни человека. Дом полагает границы между человеком и остальным нечеловеческим (естественным) миром, защищая человека и позволяя ему осознать себя как нечто иное, противопоставленное. В границах дома образуется пространство психологического комфорта (Фромм), необходимого для развития нормальной человеческой личности. Дом (что очень важно для рассмотрения исторически обусловленной картины мира) дает кальку для выстраивания структуры мира, его дифференциации и ценностной маркировки, что отражается в языке.
Увидеть естественный горизонт человек может лишь оставив мир культуры, для чего ему необходимо совершить тотальное эпохе, вынесение за скобки самого себя как человека, т. е. культурно-физической и духовно-материальной системы. И даже попытавшись сделать это, сломав внутренне-внешний костяк-панцирь хабитуальности (пространственно- [212] временной и качественной определенности внутри здесь-и-сейчас цивилизационного комплекса), даже уйдя в пустыню или глухой лес, человек не выходит за рамки обитаемого пространства, архитектурно организованного космоса. Человек, даже поселившись в пещере, видит над собой свод, устье пещеры он назовет входом, грунт под ногами полом. И останься он вне всяких даже естественных стен, небо над собою человек назовет своим кровом, крышей, земля становится его ложем, просвет в облаках — окно, дождь идет стеной, вокруг завеса тумана, река перекатывается через пороги, предгорья поднимаются ступенями, птицы порхают в верхних этажах леса. В этом другом мире человек стремится найти свое место, свою нишу. Язык, благодаря которому только и можно мыслить пространство (а, согласно Хайдеггеру, мы мыслим пространство так, как оно мыслит себя в нас) не выпускает человека, язык удерживает человека в мире, оказывается тем местом, где происходит доместикация человека и гуманизация мира, это место становления сущего как гуманизированного сущего.
Абрис крыши, профиль города, прерываемый лакунами дорог и площадей, которые сами являются лишь внутренним пространством стен-домов, создают оболочку жизненного мира, дают костяк человеческой размерности. Архитектура здесь предстает как имманентное внутренне-внешнее, как складка Делеза.
Специфика архитектуры определяется двумя взаимодействующими в ней противоположностями неподвижными конструктивными массами структур пространственного каркаса и развертывающимися, протекающими в них динамическими процессами человеческой деятельности. Архитектура [213] наделена гуманистическим содержанием в силу того, что люди одновременно чувственно переживают определенный минимум или максимум пространства, света, уединенности или открытости для жизни, но при этом осознают себя в сети развитых социальных взаимосвязей и социальной активности, что образует для каждого поколения практическо-психологическую основу при-сущности архитектурного пространства каждому человеку. Пространство архитектуры есть одновременно и статическое пространство образующих его тел, и динамическое пространство человеческого движения и деятельности. Именно в архитектурной структурированности жизненной среды мы воспринимаем некоторое постоянство отношения между действием «человеческих тел» и «социальных сил». По аналогии с классической физикой можно видеть в неподвижных структурах архитектуры своего рода инерциальную систему отсчета для пространственной активности человека и общества.
Архитектура поддерживает привычную систему и траектории повседневных движений (практик), одновременно отражая и проектируя функцию субъективной компоненты жизненного мира. Эта инерционная, постоянная, традиционная система дома, его архитектурной конструкции, составляет психологический базис, территорию, обуславливающую ориентацию человека в мире.
Архитектуру можно рассматривать как тотальное формообразование, создание жизненного пространства, организуемого единым жизненным стилем и несущее определенную информацию о способах проживания этого пространства. Архитектура выстраивает бытийственные рамки, выполняя функции обрамления, создавая topos как обитаемый мир, космос, организованный набрасыванием человеческой размерности, [214] привнесением человеческой меры, меры рациональности (логоса) в хаос неограниченной материи. Феномен архитектуры можно рассматривать как способ и путь гуманизации мира, превращения его в мир обитаемый в пространстве дома человека как некоей точки сборки мира и человека в размерности со-бытия.
Из всего возможного разнообразия архитектурных сооружений дом можно рассматривать равно в двух планах: в метафизическом как topos, жизненное пространство, обитаемый мир, и в физическом — как здание, произведение архитектуры. Оба эти плана взаимообратимы, они диффузны, форма их взаимодвижения метаморфоза одного в другое. Это место, где происходит о-граничение, конкретизация.
Дом — это и часть ограниченного стенами пространства, где разворачивается личная жизнь человека, переплетаясь с социальной. Дом — это и место оформления, становления видимым (образование от «образ», того, что делает зримым) бытия, это оболочка граница материи, где появляется пространство как соположенность, которая заполняется внутренним движением субъекта, чья позиция не в основе, а вне-внутри — точка зрения, обусловленная этими границами. Атрибутика, дизайн и конфигурация предметов жилого помещения задает определенную строгую форму движения субъекта, его телесных практик, определяет и гарантирует его хабитуалтность. Все, от манеры двигаться, привычных жестов, до соответствующего стиля одежды и макияжа, вписанных в конфигурацию архитектуры дома конструирует человека, его телесность, траекторию его субъективности, план его ментальной динамики. А значит, на основании анализа динамики изменения понятия (традиционных представлений и теоретических обоснований) и формы (архитектуры и дизайна) [215] дома можно попытаться проследить динамику цивилизационных процессов, направленных на трансформацию не только и не столько телесности субъекта (человека), но тех конституирующих гуманитарных принципов, которые реализуются в повседневных практиках и создают некий ландшафт жизненного мира, реализованный в точке пересечения сил мира в человеке.
Дом, его архитектура — первичные категории восприятия человеком окружающего мира. Дом — место, где человек вступает в отношение с миров (со-бытие мира и человека). Это субъект и его расположенность. Расположенность есть экзистенциальная структура, в которой пребывает бытие в размерности здесь-и-сейчас бытия, т. е. сущего. Дом для человека — онтологическая точка отсчета как совокупность пространственно-временных точек и линий, составляющих траекторию жизненного пути, конституирующих человеческую личность. Дом есть внешнее хабитуальности (слово хабитуальность имеет общий корень с латинским habitat жилище), которая удерживает идентичность человека на протяжении всей его жизни, несмотря на любые психические и физические метаморфозы и трансформации. В доме определяются те формы человеческой ментальности, глубинной психологии и телесности, его привычки и жесты, которые позволяют выделять такие исторические и социальные типы как античный грек, горожанин, интеллигент и т. д. Это система границ, которая удерживает совокупность характеристик, составляющих понятие «человек» и позволяющая сказать «именно этот человек», «все тот же человек». И в этом месте человеческая размерность, накладываясь на мир, делает этот мир обитаемым, гуманизирует его. Дом-Dasein есть получившее пространственную [216] размерность (ограничение — оформление) бытие, мир, обретший место, ставший обитаемым.
Дом, в первую очередь, территория привычного. Привычное habitat конституирует внутренне-внешнюю целостность, единство внутреннего чувства временности. Временной вектор человеческого существования, укорененность человека в истории возникает через родовые корни поместья, через наследованное вещное наполнение дома и через повседневные практики, которые косвенно или непосредственно обуславливают организацию пространства дома (и сами ею обусловлены). Внешняя пространственная организация конфигурируется обрамлением архитектурного сооружения. Единство внутреннего и внешнего возникает в повседневном жилом пространстве в доме.
Организующая роль архитектуры проявляется не только в разграничении или объединении частей пространства, но и в воздействии на поведение людей через эмоции и сознание. В границах обитаемого, комфортабельного пространства дома человек, лишенный природой естественных средств защиты для противостояния агрессивной внешней среде, реализует свою естественную нужду в защищенности, обретает вновь пренатальное чувство безопасности. В физическом плане дом есть первичное пространство формирования нервно-психической системы человека. Материальные структуры сооружений и пространства, которые они организуют, несут информацию о социально обусловленном поведении и практических навыках людей, об отношениях между ними. Эта информация не только направляет поведение людей одного времени, но и связывает различные поколения, разные эпохи, она образует важную часть коллективной памяти человечества.
Архитектура закрепляет присущие данному обществу схемы деятельности и человеческих отношений, и тем самым [217] она служит целям социализации и цивилизации личности. Вместе с тем, архитектура может воплощать определенные идеалы этические и эстетические, придавая им видимую, осязаемую предметность. Пространственные структуры, созданные архитектурой, принимают очертания, отвечающие сложившимся схемам деятельности, и фиксируют связанные с ними знания, и получают полное выражение лишь в единстве материально-пространственной структуры и тех жизненных функций, которым они служат.
В доме складывается система символических практик, которая определяет субъекта и его жизненном мир в повседневном сущностном движении. Хабитуальность образует внутреннюю структуру жизненного мира и обеспечивает его постоянство. Схемы (хабитуальности) переходят от практик к практикам, поколения к поколению, от человека к человеку, минуя дискурс и сознание. Хабитуальность является неосознаваемым основанием поведения, структурирующей субъекта бессознательной (даже априорной в контексте данного социума или культуры) перманентной структурой. Человек «обучается» через хабитуальность получает знание основ «искусства» и умения жить. Учителем и одновременно недискурсивным посредником обучения является в том числе и дом. А возможно, он основной учитель, ибо формирует ближайшие телесные практики и через реализацию их движения топографию повседневности, ландшафт жизненного мира.
Дом — место, где человек становится человеком и при этом удерживает связь со Вселенной, подвергаясь воздействию ее сил. В доме сопрягаются два живых элемента — Дом и Вселенная, Heimlich и Unheimlich. Дом преломляет воздействие и организует эти силы, тем самым создавая условия комфорта [218] или дискомфорта для человека. В системе этих сил и их взаимодействий человек находится в становлении. Понимание этого лежит в основе китайских практик Фен-Шуй, так сейчас популярных в Европе и Америке.
Траектории направленных (одновременно осознанных и бессознательных) повседневных практик, разворачивающихся внутри жизненного пространства дома и домом конфигурированных, есть телесные схемы (Бурдье). Эти схемы одновременно имеют встречное двунаправленное движение: они формируют форму дома и формируются формой дома, его архитектурой и дизайном, вещным наполнением, их ценностной и императивной модальностью.
Пространство дома наполненного вещами, их конфигурация, а также функциональность предельной границы дома создает материальное тело здесь-бытия. Тело не заканчивается кожным покровом. Оно продолжается и расширяет пространство локализации, превращая топос в ландшафт. Так одежда, стены, окна, лестница, конфигурация внутреннего пространства продолжает тело, создает его внешние физические границы, так продолжает руку орудие (инструмент, оружие), тело и его положения и движения продолжает мебель, глаз продолжают очки, линзы, телевизор, ухо слуховой аппарат, радио и телефон, мозг компьютер, сознание internet. Дом и его вещная спецификация продолжают, дополняют, замещают не только органы, но становятся самими функциями этих органов, дом становится человеческим телом, наполняя тело новыми возможностями, функциями и смыслами.
Дом становится символическим эквивалентом человеческого тела, чья органическая система обобщается в идеальной схеме его включения в структуры общества, что вместе [219] дает целостный образ жизни. Дом, наполненный траекториями движения человека, вещными актуализациями его движений (практик), и система пространственно-временных планов создают среду обитания, организованную стилем и организующую стиль, образ жизни. Человек-вещь-дом вот формула телесности, характеризующейся стремлением преодолеть свои материальные архитектурные границы и глобализироваться в виртуальных границах всего жизненного мира в режиме интерсубъективности. Образ жизни становится тотальным жизненным стилем (Weltstil).
В доме мир впервые становится миром-объектом и, следовательно, той системой мер, которая позволяет мир исчислять, т. е. познавать с помощью рационального аналитического аппарата. Дом становится гарантом человеческого существования в мире, гарантом познаваемости и управляемости мира. На основании этого Хайдеггер выводит модусы человеческого существования на земле строить, жить, мыслить, которые определяют опыт пространственности человека, расположенности Dasein. Дом, таким образом, можно рассматривать как основу человеческого повседневного существования. Человек эту основу не рефлексирует, но она человека конституирует, удерживает в целостности его идентичности. Дом представляется примером некоего культурного предзнания, которое дает возможность человеку быть адекватным в повседневности.
Внутренне-внешнее пространство дома включает весь мир как виртуальность, которая актуализируется в этом пространстве, посредством него в субъекте, внутреннее выворачивается во внешнее, получает форму тело. Чтобы развернуться из потенциальности в актуальность, реализоваться в форме, телу нужен дом. Дом своим планом сообщает неоформленной материи (плоти мира) свою «арматуру» (передний и [220] задний планы, планы горизонтальные и вертикальные, левый и правый, прямые и косые, плоские и кривые), организуя ее на основании своей конфигурации путем динамизации в повседневных движениях-жестах человека. Эти грани стены, полы, двери, окна, зеркала дают возможность ощущению, телесности держаться собой в автономном режиме. Материя актуализируется, получая арматуру дома, его пространственно-временную и качественно-смысловую определенность. А дому нужно тело и сознание человека для обретения статуса событийности и аксеологической наполненности, т. е. чтобы стать местом осуществления человека и мира.
Движение внутри жизненного пространства есть проживание жизни, бытийствование. Траектория этих движений (практик или функций) создают функциональное пространство жизни. Дом рамка чувственно-телесного и его сущностных движений. Лишь пребывание в доме дает опыт у-местности поведения, топологичность настоящего, его адекватность системе внешних пространственных каркасов. Уместность всякому поведению дает, как говорил Хайдеггер, «истина бытия». Дом место уместного поведения, суммы конституирующих этос практик, разных в разных культурах и временах, но единых для данной культуры, и потому судьбоносных, где судьба есть набросок траектории жизненного движения на повседневность.
Победитель факультетского конкурса студенческих научных работ 2001 года; дипломант открытого конкурса 2001 года на лучшую работу студентов по естественным, техническим и гуманитарным наукам в ВУЗах Российской Федерации.
Работа выполнена при поддержке гранта Мин. образования № ГОО-1.1.97
Добавить комментарий