Габриэль Марсель о доказательствах бытия Бога

Габриэль Марсель — виднейший представитель христианского экзистенциализма во Франции. Его приверженность католическому вероучению и экзистенциальная направленность его мысли явились теми двумя факторами, которые предопределили его двойственную позицию в отношении рациональных доказательств бытия Бога. С одной стороны, экзистенциальная философия всегда имела антирационалистическую направленность и находилась в оппозиции к любого рода схоластике. Поэтому от Марселя-экзистенциалиста логично было бы ожидать жёсткой критики рациональной теологии. С другой стороны, чтобы понять, насколько большое значение традиция рациональной теологии имеет для католицизма, достаточно вспомнить, что томизм до сих пор является официальной доктриной католической церкви. Поэтому, чтобы остаться католиком хотя бы в собственных глазах, Марселю необходимо было выработать позитивное отношение к этой традиции. Своеобразие и новизна трактовки Марселем доказательств бытия Бога нам видится в том, что ему впервые удалось соединить позитивный аспект рассмотрения данной проблемы с критическим.

Критический настрой Марселя проявляется в его категорическом несогласии с тем, что какие бы то ни было аргументы в пользу бытия Бога могут послужить источником веры в существование Бога. Дело в том, что все эти аргументы высказываются от лица некоего универсального Разума, так как обосновываются с помощью ряда всеобщих логических принципов. Оно и понятно — доказательство, по определению, лишь тогда является доказательством, когда оно обращено к другому, доступно всем. «Доказать — это доказать кому-то; во многих случаях, видимо, и самому себе, но самому себе как другому» 1. Там, где имеет место обращение к другому, использование всеобщих рациональных принципов неизбежно. Однако, в случае доказательства бытия Бога, помимо условия этого доказательства, необходимо также принять во внимание и другой важный фактор — а именно, то исходное побуждение, которое подвигает верующего к попытке убедить своего собеседника в своей правоте. Таким побуждением может являться только личная вера. Другими словами, идея доказать бытие Бога может появиться лишь у того, кто уже обладает верой и желает обосновать свою веру перед лицом тех, кто по каким-то причинам её не разделяет. Доказательство бытия Бога, таким образом, стремится совместить в себе очевидность веры, которая является его мотивом, и принципы всеобщего Разума, которые являются его условием. Возможность этого совмещения как раз и ставится Марселем под сомнение.

В самом деле, мотив доказательства подразумевает, что очевидность Бога служит исходным пунктом веры. Что же касается его объективного условия, то оно предполагает структуру, при которой очевидность Бога для другого становится не отправным, а конечным пунктом, результатом определённого мыслительного усилия, а не его предпосылкой. Если для веры не существует ровным счётом ничего до полагания Бога, то в идее доказательства, наоборот, наиболее существенным и важным является тот процесс, который разворачивается до ясного осознания существования Бога и подводит к нему. Мотив доказательства не соответствует его условию, что означает разрыв между Богом из веры и Богом из доказательства. «Существование — это то, откуда начинается всякая мысль. Следовательно, существование никогда не может быть продемонстрированным, не может стать неким достигнутым успехом. Идея доказательства бытия Бога противоречива и обречена на провал. Если имеется опыт Бога (и лишь в этом смысле можно говорить о существовании Бога), то этот опыт должен быть не более, чем отправным пунктом» 2. Тем самым становится невозможен никакой переход от веры к доказательству и от доказательства к вере. Несмотря на то, что вера является истоком доказательства, между ними обнаруживается неустранимый разрыв. Доказательство характеризуется двояким движением: пытаясь перевести свою веру на язык универсального знания, доказывающий старается удержать при этом переходе один и тот же объект — бытие Бога. В отношении же того, на кого направлено доказательство, предполагается, что он, наоборот, получив достоверное знание о существовании Бога с необходимостью должен перейти к вере в Бога. Однако, субъект «Я мыслю» — иной, нежели субъект «Я верю» (первый — универсален и безличен, а второй, напротив, глубоко индивидуален). И потому конструкция распадается на оторванные друг от друга элементы, сообщение между которыми непоправимо нарушено. Вера не подразумевает, но и не исключает доказательства бытия Бога. Она просто не имеет к нему никакого отношения. «Вот почему невозможно никакое доказательство существования Бога. Нет никакого логического перехода, позволяющего достичь Бога, исходя из того, что им не является» 3. Либо Бог дан с самого начала как очевидность опыта, либо же его пытаются реконструировать задним числом, и никаким способом связать с очевидностью опыта его уже не удастся. Очевидность, на которой покоится вера, может быть только первичной.

Однако, чтобы перейти к позитивному аспекту проблемы доказательств бытия Бога, Марсель задаётся вопросом: почему на протяжении многих веков убедительная сила доказательств бытия Бога оказывалась крепче всей той критики, которая теперь нам кажется сама собой разумеющейся? Этот вопрос заставляет его предположить, что, возможно, значение теологических доказательств все эти века покоилось не на одной лишь принудительной силе логического убеждения. «Не следует ли предположить, что их авторы, скорее, вкладывали в свои аргументы нечто существенное, что не удавалось исчерпывающим образом передать в формулах, и что речь в нашем случае идёт о том, чтобы это разъяснить ценой такого усилия, на которое мы, быть может, даже не способны?» 4. Следовательно, хоть мы и не можем сегодня эти доказательства принять, но мы также не можем их и отбросить в качестве раз и навсегда разоблачённой лжи, выбросить, как убирают под сукно просроченные марки.

Если внимательно проанализировать причины скептического отношения к этим доказательствам, то можно заметить, что чаще всего они отвергаются не столько в силу их неубедительности, сколько в силу изначально предвзятого отношения к проблеме бытия Бога. Современный мир — считает Марсель — потому не принимает логику доказательств, что она ведёт туда, куда люди идти не хотят, так как считают, что Бог не может существовать, не ограничивая человека. Это говорит о том, что нечто, предполагаемое «доказывающим» в качестве совершенства, истолковывается его оппонентом как препятствие на пути его собственного бытия, то есть как отрицание высшего Блага 5. Таким образом, речь идёт просто о разном понимании Бога доказывающим и его оппонентом, об их принадлежности к разным культурным традициям. Это значит, что отношение к доказательствам бытия Бога могло коренным образом измениться лишь вместе с изменением духовной атмосферы и мировоззрения европейской культуры вообще. Если бы оппонент принадлежал к той же культурной традиции, что и доказывающий, видя в лице Бога «нечто, к чему нельзя не стремиться» — то лишь тогда доказательство бы могло работать. Как видно, оно работает лишь тогда, когда в крайнем случае можно обойтись и без него.

Из этого следуют два основных вывода, которые, характеризуют двойственную позицию Марселя относительно идеи рационального доказательства бытия Бога.

Во-первых, мы вынуждены констатировать, что доказательства, как бы того ни хотелось их критикам или их авторам, не могут претендовать на то, чтобы считаться источником или хотя бы достаточным основанием веры — наоборот, они обязаны вере самим своим существованием и, не будучи подкреплены верой, теряют всякий смысл и значение. «Доказательство может лишь подтвердить то, что нам уже в действительности дано» 6.

Во-вторых, что касается того исторического урока, который мы должны извлечь из всех произошедших с идеей доказательства бытия Бога изменений, то Марсель его сводит к выразительной и ёмкой фразе, сквозь которую проглядывает ностальгический оттенок грусти: «В конечном счёте, именно потому, что единство человека разбито и мир его сломан, мы сталкиваемся с этим скандалом рационально не отрицаемых доказательств, которые, тем не менее, лишены всякой убедительной силы» 7.