Философский театр, или Новый образ философии

[34]

16 ноября 2004 года исполнилось 85 лет со дня первого заседания Петроградской Вольной Философской Ассоциации (1919-1924). Всесторонний анализ деятельности Вольфилы 1 — одной из вершин (наряду с Петербургскими Религиозно-Философскими Собраниями, Петербургским и Московским Религиозно-Философскими обществами) коллективного философского самосознания начала прошлого века — позволяет по-новому оценить традиционные составляющие духовной культуры российского общества, использовать их потенциал для рождения новых, а, возможно, и возрождения хорошо забытых старых, коммуникативных и образовательных стратегий в условиях изменяющейся России XXI столетия.

Идея организации Философской Академии объяснялась авторами проекта общемировым стихийным устремлением самых широких масс к единому смыслу, еще в древности нареченному «философским эросом». Главным препятствием в достижении согласия, целостности и гармонии члены-учредители ВФА считали «кабинетную и далекую от действительной народной жизни» «философию буржуазной Европы», фатально зависимую от старой, отжившей свой век культуры с ее полным отсутствием воли к желаемому единству 2. Выдвигая в качестве альтернативы «кабинетному» философствованию принцип «философского единства», они связывали его с насущной потребностью в тождестве теории и практики, слова и дела, мировоззрения и жизни. Философии предлагалось решительно отказаться от схематичности и наукообразия и заняться объективацией того непосредственного опыта индивидуального человеческого самосознания, который активно взаимодействует с окружающей действительностью.

В своих программных документах устроители содружества вели речь не только о решительной демократизации наличествующего института философии, но и об изменении самoй традиции философствования, складывавшейся столетиями и тысячелетиями. Ассоциируемая со сверхчеловеческой мудростью, философия всегда считалась [35] знанием особым — духовным, предназначенным для людей одаренных и посвященных. Еще в античные времена самоцельно взыскующие абсолютной, трансцендентной истины мыслители отвергали софистов, которые пытались использовать логические рассуждения для решения конкретных земных задач. Последующая интеграция метафизики и логики привела к возникновению научной философии, которая, определив своим первоисточником спекулятивное мышление, заявила о своем господстве над остальными сферами гуманитарного знания. Вместе с тем такому мышлению в понятиях 3 неизменно сопутствовал иной полюс философствования — мышление в образах. Благодаря ему практически каждый индивид, соединяющий здравый смысл с воображением и руководствующийся исключительно своим собственным созерцательным или же поэтическим умонастроением, мог свободно рассуждать о высоких материях 4.

Эти люди никогда не значились в профессиональных философах, их непосредственная деятельность, как правило, не соприкасалась со сферой науки или образования. Однако история мысли знавала времена, когда самосознание эпохи отражалось не в специальных занятиях философией, но преимущественно в области интуитивных поисков смысла человеческого существования и творчества. Э. Кассирер считал подобной эпохой рубеж XIII и XIV веков, когда «новая жизнь», утверждаясь «во всех областях человеческого духа», все настойчивее проявляла «себя в поэзии и изобразительном искусстве, в государственной и общественной сфере». Осознавая и переживая «свое духовное обновление», она, вместе с тем, не находила «отзвука и отражения в современной ей мысли» — то есть «в философии раннего Возрождения». Именно это обстоятельство и служило, с точки зрения Кассирера, наглядным опровержением «тезиса Гегеля», согласно которому самосознание каждой эпохи и «духовная сущность ее бытия в целом» заключались единственно в философии, так как только «в ней, как в фокусе осознающего себя понятия», отражалась «вся эта многообразная целостность» 5.

Показательно, что идея «соборного строительства единого здания мировой культуры» 6 также была выдвинута не профессиональными философами, а поэтами и прозаиками, литературными критиками и искусствоведами, художниками и театральными деятелями. Изначально ориентируясь на совместный духовный праксис, стремясь к репрезентации максимально возможного многообразия мировоззренческих [36] систем, инициаторы философского содружества намеревались сделать все от них зависящее, чтобы знания представителей академической науки соединились в деятельности содружества с энергией неофитов, и дилетантизм масс дал импульс для самоорганизации невиданного доселе типа философствования, чтобы целенаправленно формируемая мозаика мировоззрений обрела бы в конечном итоге свой универсальный предмет в самосознании восходящего к искомому единству человечества. Именно философии как «хранительнице заветов» «Единого Человечества» и «единого Общечеловеческого Идеала» 7 надлежало отыскать особый духовный ритм новых становящихся форм.

Все четыре с половиной года своей работы петроградское содружество вольных философов полностью соответствовало тем «отрицательным определениям», которые были озвучены его руководителями еще в мае 1920 года на XXVI открытом заседании «Вольфила (Задачи Вольной Философской Ассоциации)» 8: ВФА не занималась систематическим изучением научной философии или же ее академическим преподаванием, не придерживалась какой-либо определенной философской системы и не проповедовала философию современной жизни. Однако даже несмотря на то, что и масштаб ее духовного влияния оказался локальным, и результаты не получили надлежащего распространения и признания, особую историко-культурную миссию Вольфилы по отношению к философскому знанию следует считать выполненной. Именно благодаря ее деятельности сегодня мы сегодня имеем все основания говорить о новом образе философии серебряного века.

Традиционный образ истории русской философии этого периода, который хорошо известен по учебным и энциклопедическим изданиям, намеренно удален от реальной дискурсивной практики: в грамматике английского языка ему соответствует глагольная форма past perfect — прошедшее совершенное время. Здесь, как правило, присутствует строго иерархическая система мыслителей первого, второго и третьего рядов, где одни персоны отпечатаны во всей полноте, другие упоминаемы лишь по случаю, те же, чье имя — легион, так и оставлены неопознанными объектами. Самосознание «эпохи перемен» тематизировано в виде конфликта большинства, в благостном единении собирающего нектар для рафинированной религиозной философии, и меньшинства, хотя и оскверняющего всеобщую амброзию воззрениями позитивистско-материалистического толка, тем не менее заслужившего свою толику исторического уважения.

Обзор дискуссий в Вольной Философской Ассоциации позволяет актуализировать принципиально иной образ философии, который, если [37] продолжать аналогию с английской грамматикой, отвечает форме present indefinite, или настоящему неопределенному времени. Взгляд на историю содружества с этой точки зрения дает возможность наблюдать феномен внешне неупорядоченный и мозаичный, но внутренне устойчиво-целостный — уникальный Theatrum Philosophicum, на сцене которого разыгрываются различные вариации пьесы под общим заглавием «философия культуры». «Режиссеры» и «актеры» этого театра постоянно меняются ролями: «режиссеры» часто выступают в качестве «актеров», а самые яркие представители публики оказываются в то же самое время и наиболее заметными действующими лицами. Здесь отсутствуют приметы какой бы то ни было интеллектуальной иерархии. Признанные литературные и философские величины на равных взаимодействуют с персонами, которых нынче сложно идентифицировать даже по самым продвинутым биобиблиографическим справочникам. Здесь не принимаются во внимание прежние заслуги, и вместе с тем никто не демонстрирует симптомов комплекса неполноценности. Философствующее сознание обретает статус продукта коллективного переживания, а сама ВФА постепенно превращается в перекрестье менталитетов — светского и религиозного, оптимистического и пессимистического, наивного и академического, становится уникальной лабораторией, где различные философские векторы, смыслы минувшего и настоящего соединяются в полилоге — общем пространстве действенного самосознания, отражающем как драматизм переживаемого момента, так и романтическую устремленность к созидательному интеллектуальному творчеству.